Ноэль увидела пистолет – холодный, смертоносный метал на расстоянии вытянутой руки – подалась к нему и схватила. Когда Грили бросился на нее, Ноэль подняла пистолет и выстрелила прямо в него. Его лицо взорвалось.
Она вскрикнула, когда мелкие частички – осколки костей, окровавленные ошметки и брызки чего-то – заляпали ее нагую грудь и руки. А потом безликое тело повалилось на землю рядом с ней. Она вскочила на ноги и с отвращением уставилась на багряную кровь, залившую обнаженную кожу. Ноэль чувствовала, как она стекает по щекам, по шее, еще ниже, и капает на землю.
Ошеломленная, она вскинула голову, с трудом различая, что Куин отчаянно сражается, как недавно она, только его руки пусты, а противник размахивает ножом.
На рукавах замшевой курки Куина и поперек груди были кровавые разрезы, там, где смертоносное лезвие уже оставило свою метку.
Она наблюдала, как мужчины медленно кружили. Бейкер был явно крупнее – такой же высокий как Куин, но гораздо массивнее. Он начал дразнить Куина, обзывая полукровкой, подстрекая атаковать первым. Но Куин выжидал, раскачиваясь вперед-назад, ни на мгновение не упуская врага из вида.
Внезапно Бейкер сделал выпад. С проворством пантеры Куин отклонился вбок и треснул Бейкера по руке. Нож выпал на землю. Не давая шанса опомниться, Куин размахнулся и всадил кулак в грудь Бейкера.
Мужчина пошатнулся, но не упал. С удивительным проворством для такого здоровяка, он пнул Куина в живот. Куин сложился пополам.
Бейкер воспользовался моментом и вметнул руки вверх, чтобы обрушить их на затылок Куина. В этот миг Куин выпрямился и загнал кулак ему в челюсть. Здоровяк покачнулся. Куин настиг соперника и начал молотить его, впечатывая удар за ударом. Послышался хруст, и скула Бейкера раскрошилась под смертоносным кулаком Куина. Не в силах пошевелиться, Ноэль наблюдала, как хладнокровно с беспощадной целеустремленностью муж изничтожает громилу, пытавшегося изнасиловать ее, пока тот не рухнул в беспамятстве.
Наконец Куин оглянулся на жену, дыша тяжело и сбивчиво.
Она стояла неподвижно, волосы разметались в беспорядке. Остатки платья низко висели на бедрах, обнажая талию и верхнюю часть живота. Выше она была нагой и забрызганной кровью.
Пошатываясь, Куин наклонился, чтобы подобрать ее рваную сорочку. Потом подошел, молча принялся стирать запекшуюся кровь с лица и тела. Закончив, он повел Ноэль в лес к тому месту, где Несущий смерть беспокойно бил копытом. Из седельной сумки он достал кое-что из своей одежды – потрепанную замшевую куртку, такую же, как была на нем, – и вручил жене. Она соединила обрывки платья и надела сверху куртку. Когда она подняла глаза, Куин исчез.
Через минуту она услышала выстрел.
Закрыв глаза, она задрожала как в тот раз, когда увидела взорвавшееся над ней лицо Грили. Позже Куин показался из-за деревьев, и Ноэль почувствовала, будто совсем не знает его – опасный бородатый незнакомец, глаза полные ночного мрака, в одной руке винтовка, в другой – поводья.
– Неужели надо было убивать его? – вяло спросила она.
Он привязал лошадей в отдалении и подошел к седельным сумкам, лежащим на земле.
– А чего ты ждала?
– Мы могли бы забрать его. Пусть бы его судили.
Прежде, чем посмотреть на нее, он достал сигару, отхватил кончик и закурил.
– Чтобы он опять сбежал из тюрьмы до того, как его соизволят повесить? Ты этого хотела?
Ноэль молча уставилась сквозь деревья и покачала головой.
– Забирайся в седло, – велел он. – В паре миль отсюда можно разбить лагерь на ночь.
Позже, когда он сооружал для нее укрытие из сосновых веток, она поинтересовалась, как он нашел ее. Он ответил коротко, сказав лишь, что, вернувшись в Телевею, узнал о ее похищении и пошел по следу.
Когда Ноэль проснулась на следующее утро, зимнее солнце поднялось уже высоко. Несмотря на все произошедшее, спала она крепко. Даже образ Грили не потревожил ее глубокий сон без сновидений. Она оперлась на локоть и следила за Куином, присевшим у огня с оловянной кружкой в руке. Он побрился, волосы были все еще влажными после умывания.
Ноэль упивалась чеканными чертами лица, дерзкими ноздрями, глазами глубокими и непроницаемыми. Яростный и великолепный. Ощущение счастья и умиротворения снизошло на нее от присутствия мужа рядом.
Он взглянул и улыбнулся.
– Боюсь, я не припас ни чая, ни булочек. Придется тебе обойтись кофе этим утром.
Ее рот изогнулся в ответ.
– Кофе сойдет.
Куин принес исходящую паром чашку, но его улыбка внезапно погасла, как только их пальцы соприкоснулись. Он отстранился и быстро вернулся на свое место у костра. Ее недолгое утреннее счастье рассеялось
– Тебе следовало разбудить меня, – сказала она сухо. – Уже, наверное, часов десять.
– Тебе надо было выспаться, – он мотнул головой в сторону деревьев позади себя. – Там есть ручей, в котором можно помыться. Дейнти уложила чистую смену твоего белья в седельную сумку.
Ноэль поставила свой кофе, не глядя на мужа, собрала одежду и направилась к ручью. Обмываясь, она едва замечала, как ледяная вода обжигает кожу. Она быстро оделась в бежевую амазонку, упакованную Дейнти, и затем, не спеша, вернулась в лагерь.
Куин седлал Несущего смерть. Даже стоя к ней спиной, он услышал ее приближение.
– Сегодня мы не станем спешить, – сказал он. – Приблизительно часах в пяти езды отсюда есть гостиница, где мы остановимся на ночь.
Вопрос больше не терпел отлагательств.
– Почему ты вернулся в Телевею, Куин?
На мгновение его руки, казалось, запнулись на подпруге, потом он затянул ее до упора.
– Мы будем останавливаться каждый час, чтобы ты отдохнула. Я знаю владельца гостиницы. Это чистое место, и еда там хорошая.
Она коснулась серебряного диска на шее.
– Скажи мне почему, Куин. Я должна знать, почему ты вернулся.
Он прошел мимо к другому седлу, лежащему на земле.
– Мы поговорим об этом позже, Ноэль. После того как вернемся в Телевею.
Даже если бы Куин ударил ее, он не смог бы выразить свои чувства яснее. Ком в горле увеличивался и грозил задушить ее.
Тихонько всхлипнув, Ноэль отвернулась и бросилась к деревьям, несясь без разбору, ошеломленная болью и чувством утраты. Она не слышала шагов, преследующих ее, и еле ощутила на плечах его руки, притягивающие к твердому телу, шероховатость его куртки возле щеки.
– Высочество, не плачь. Пожалуйста, не плачь, – хрипло шептал он. – Не позволяй мне обижать тебе еще больше, чем уже обидел.
Она сжала кулаки и уперлась в его грудь.
– Почему ты не отослал меня прочь давным-давно, вместо того, чтобы мучить? – рыдала она. – Это твоя месть? Заставить меня влюбиться, а затем отшвырнуть прочь? На это тебя толкнула ненависть ко мне?
– Ненависть? – он отстранил ее и встряхнул. – Боже милостивый, ты – самое замечательное, что когда-либо случалось со мной. Я люблю тебя больше жизни!
– Тогда почему ты бросил меня? – вопила она, не веря признанию, о котором так долго мечтала.
– Ради Бога, что я мог сказать тебе? – его губы скривились, и последующие слова были полны издевки. – Моя дорогая жена, хоть я приласкал тебя хлыстом и изнасиловал на конюшне, ты не можешь не понять, что я действительно люблю тебя?!
– Да, – закричала она. – Именно так ты и должен был сказать!
Он убрал руки с ее плеч и с проклятием отвернулся.
– Неужели ты не понимаешь? Даже если ты сможешь простить меня, сам себя я никогда не прощу.
Слезы струились по ее щекам.
– Тогда почему ты вернулся в Телевею?