Семьсот тысяч. Восемьсот тысяч. Восьмисот пятьдесят.
— Миллион, - поднимает девушка, а зал погружается в полную тишину.
Шэ’ар багровеет, зачем-то тянется к телефону и быстро набирает номер, но он же теряет драгоценное время. В полном вакууме молоток аукциониста отбивает три ритмичных удара и громкое «Продано покупателю под номером тринадцать!»
Я с трудом выдыхаю, с иронией отмечая, что даже перспектива быть купленной Шэ’аром не пугает так сильно, как неизвестность.
Глава девятая: Аврора
— Ты сказала, что это будет просто ужин на пару часов! - ору я, когда незнакомка под номером Тринадцать появляется «за кулисами», чтобы проводить меня до машины.
Марта тут как тут: дает последние наставления другим девушкам и делает вид, что меня не существует. Приходится схватить ее за плечо и развернуть к себе, подавляя желание выцарапать ей глаза. Марта вздыхает, дает жест девочкам расходиться и открывает рот только когда поблизости не остается никого, кроме нас троих: меня, ее и Номера тринадцать. Незнакомка просто стоит в стороне и снова, чуть склонив голову, принимает указания через гарнитуру. Хочется сорвать с нее наушник и проорать Мистеру невидимке, чтобы катился к демонам вместе со своими деньгами.
— Хватит кричать, - растягивая слова, пытается успокоить меня Марта, но я резко сбрасываю ее руки со своих плеч. - Девочка моя, всегда есть клиенты с «особенными пожеланиями».
Ах вот оно что!
— Я не проститутка, Марта, и не девочка из эскорта, - зло шиплю я. Хочется снять туфель и колотить каблуком ее голову до тех пор, пока глаза из орбит не вылезут. - Я тебе не девочка, которую можно положит в койку под девизом «Даешь новый аппарат МРТ больным детишкам!» И мне плевать, кто вывалил миллион - значит, ему он не так уж нужен.
— Это большая сумма, - напоминает о своем присутствии Номер тринадцать.
Боги, лучше бы молчала.
— Ты подписала бумаги, Аврора, - напоминает Марта.
— Я прекрасно помню, что подписала, - огрызаюсь я.
— Очевидно, нет, - снова встревает незнакомка и, поглядывая на меня с осторожностью, протягивает конверт.
Марта благодарит ее взглядом, и пока эти двое пытаются слепить из меня идиотку, я снова скольжу взглядом по строчкам. Все знакомо: договор о неразглашении, мои личные данные, информация о семейном положении и согласие с условиями. Я прочла их, хоть и бегло. Но ведь это стандартные условия, я подписывала такие множество раз. И в модельном бизнесе существует негласное правило: обо всех подводных камнях обязан знать агент и он же о них предупреждает.
— Пункт пять, - подсказывает незнакомка, когда я вскидываю руки, давая понять, что ничего «эдакого» здесь нет.
Предчувствие отравляет кровь в тот момент, когда до меня, наконец, начинает доходить.
— Покупатель имеет право увеличить срок аренды… - читаю я, но буквы расплываются перед глазами. Пытаюсь снова и снова, но каждый раз меня хватает лишь на пару слов, смысл которых неумолимо ускользает.
— Если коротко: тебя купили на тридцать дней, - елейным тоном подсказывает Номер тринадцать. - Там все написано.
Тридцать дней?!
Меня купили, словно ручную обезьянку на целый месяц?!
Я рыскаю взглядом в поисках хоть чего-нибудь, чем можно запустить Тринадцатой в голову, но гнев быстро сходит на нет, когда в голову закрадывается подозрение. Смотрю на Марту, очень надеясь, что не увижу в ее взгляде подтверждения своим паршивым догадкам, но тварь отворачивается и пытается вздернуть подбородок, мол, все равно во всем виновата моя невнимательность.
О да, во всем виновата моя невнимательность и доверчивость. Ничему жизнь не научила.
— Ты продала меня, - говорю с горькой улыбкой, чувствуя себя девочкой, от которой отказались приемные родители. - Знала, что так все будет, да? Сколько тебе заплатили, Марта? - Она отмалчивается, и я громко ору: - Сколько тебе заплатили, тварь?!
— Пятьдесят тысяч, - вместо нее отвечает Номер тринадцать, предварительно посоветовавшись с голосом в наушнике.
— Ты продешевила, Марта, - елейным тоном тяну я. - Очень продешевила, Марта.
— Это всего лишь неустойка с тех контрактов, которые мне пришлось разорвать из-за твоего ослиного упрямства, - злится она. Злится не на меня, а на себя, потому что понимает - я права. Она могла получить больше, намного больше, но из жадности вцепилась в первую же предложенную сумму.
Мой рот сам собой растягивается в улыбку, из горла вырываются противные звуки, отдаленно напоминающие смех подыхающей гиены. Меня облапошили. Как девчонку обвели вокруг пальца. Да и я хороша: позволила себе забыть, что каждый раз мое доверие оборачивалось болезненным разочарованием. Не стоило об этом забывать. Ни на минуту.