Выбрать главу

А рядом уже колыхалась земля под огромным телом, уже испуганно трещали сороки, покидая пустырь, птахи поменьше тотчас попрятались в неухоженный малинник и притихли, хотя кому до них было дело. Леда глянула сквозь растопыренные у лица пальцы и замерла от восторга и ужаса. Бывает ли так… А, наверно, бывает: «Божечки мои! Какой же он все- таки большой, я-то по сравнению с ним как цыпленок перед орлом. Ой, мама…»

А Змей, не торопясь, распахнул огромные кожистые крылья, пригнул шею, выжидательно глядя на девушку, не слишком ли дрожит на сей раз его ладушка, не придется ли опять в когти хватать, да тащить бесчувственную. Ох, как бы не хотелось…

Леда дыхание перевела и потихоньку с бугра спустилась, подошла к Великану, не сводя изумленных глаз:

— Годар, неужели это ты?

И в ответ Чудовище покорно склонило перед ней шипастую голову, словно высеченную из огромного куска отполированного малахита, теплым паром дохнуло из ноздрей. Леда подошла еще на пару шажочков ближе и несмело вытянула руку вперед, может, прикоснуться дозволит…

— Годар, это просто какое-то чудо! Это же невероятно!

Польщенный Змей приоткрыл клыкастую пасть и багровым языком лизнул ладонь девушки, да не очень-то рассчитал, Леда шатнулась в сторону, едва удержалась на ногах:

— О-ой! Ты не очень-то шали, я же маленькая перед тобой сейчас, разве не видишь.

В крайнем смущении Змей опустился на жесткое пластинчатое брюхо, виновато уронил морду на землю: «Прости, заюшка, хотел и таким тебя приласкать».

Леда, конечно, простила, совсем близко встала и погладила жеский панцирь под янтарным глазом:

— Ты красивый, Годар! Ты — самое прекрасное Чудовище на свете!

Девушка прижалась щекой к твердой теплой пластине, улыбалась довольно, в кои-то веки довелось Русского Дракона обнять, шутка ли. Рассказать кому — не поверят же, правда, здесь-то как раз и поверят, а вот там, в родном мире…

— Годар, надо лететь, да? Я готова. Я сейчас твою сумку закреплю и сама как-нибудь, ой, заберусь, только у меня опять ноги дрожат, ты меня не торопи.

Но Змей ведь даже и не думал спешить, напротив, душу охватывало смутное беспокойство, а если исчезнет Его Любимая в Лунной долине, если назад придется возвращаться одному. Нет, такое даже помыслить тяжко!

И вот котомки все закреплены, Змей опустил ниже крыло, приглашая девушку по нему взобраться себе на спину у самой шеи. Леда и себя ремнем привязала, как могла крепко, закуталась в шерстяной плащ и ухватилась за костяной шип поблизости. «Можно лететь!»

Змей помедлил еще немного, прошелся по лугу, запрокидывая морду назад и строго смотря на свою бесценную ношу. Леда пыталась улыбаться побелевшими в раз губами, кивнула, мол, все хорошо, не волнуйся. И тогда Он взлетел…

Головокружение и страх. Замерло дыхание, и сердце колоколом бухало в груди. Душа ушла в пятки. Леда впилась ногтями в грубые пластины на Змеиной шее, старалась побороть тошноту. Глаза зажмурила, сил нет смотреть вокруг, а ведь раньше предвкушала полет, ждала и мечтала даже. Что же так подводит слабое тело, только и хочется, что снова под ногами твердую почву ощутить. Где же восторг и изумление, совершенно не манит любоваться сверху на красоты пейзажа. Неужели все придется пропустить, обидно до слез. И Леда расплакалась, щедро вымочив костяные жесткие покровы под руками:

— «Прости, Годар, не оценила всю твою мощь, все твое Царственное величие Крылатого Существа. Сжалась в комочек и едва жива от новых ощущений. Никакая я, видать, не летунья. Верно ты прежде сказал — душа моя заячья!»

Подумала так-то, поплакала всласть, себя да князя жалеючи, да вдруг и успокоилась. А, может, и Змей к той поре выровнял свой полет, держал тело ровно, только размеренно взмахивая огромными крыльями. Наконец, девушка приоткрыла глаза и быстро глянула вниз — вот же диво, даже не видно земли, одни белые облака…

Нет, там вдали виднеется лес, а вот и речушка меж золотых полей вьется. И правда, как все это иначе с высоты видится, словно игрушечное, не настоящее совсем. Наверное, те, кто умеют летать и на жизнь по-другому смотрят. Для них все заботы мирские сверху мелкими кажутся. По сравнению с чудом полета. Мудрее должны быть Крылатые и не в пример прочим добрее. Если сам ты Велик и грозен, так что стоит тебе защищать малых да слабых. На что тебе еще дана сила… О многом помыслить можно, цепко держась за кривой костяной шип, сидя на спине Русского Дракона, парящего в небесах.

И понемногу Леда обвыклась, осмотрелась. Уже бесстрашно взирала на меняющиеся внизу картины: пестрые лоскуты полей, крохотные домики деревенек, щетину сосновых боров и уже блекнувшую к осени зелень березняков. Хороша ты, родная земля и мила сердцу, вся как на ладони лежишь доверчиво, да хранят тебя Светлые Боги!

Долго длился полет, у Леды уже цепенело тело, озябли и затекли руки, перехватывало дыхание. Воздух казался разряженным и снова кружил голову до тошноты. Солнце стояло еще высоко во всей своей славе, слепило глаза, но время уже перевалило за полдень. Словно почуяв смятение девушки, Змей решил спуститься и себе самому также дать отдых. Раскалилась огнедышащая глотка, реку бы выпил, кажись… А вот и тихое озеро, а поблизости никаких поселений. Давно миновали маленькие городки и крохотные поселки, впереди леса и равнины, а еще дальше топи непроходимые и низовья Роси. До ночи должны долететь.

Пока Змей утолял жажду, Леда даже не стала распутывать свои ремни, только с трудом разминала онемевшие пальцы, чтобы достать баклажку с водой и тоже напиться. Отдых был недолгим и скоро Крылатый снова поднялся в небо. А его маленькая спутница закрыла глаза и опустила голову на плащ, покрывающий броню Чудовища. Леда уже не смотрела вниз и не замечала, как густые леса сменяются чахлыми осинниками и разреженными березовыми колками. Приближались непроходимые болота, на много верст расстилалась внизу безжизненная трясина с редкими островками суши. Права была Лесная бабушка, ни зверь, ни человек здесь не проберется, только птице дана свобода легко миновать опасные места. Лишь бы хватило сил…

Годар устал. Он даже немного корил себя за смелое решение добраться до Лунной долины в один день. Дорога долгая и разумнее было устроить ночлег у того тихого озерка, где делали короткий привал, а утром продолжить путешествие. Но Змей хотел быстрее попасть к истокам Великой реки и вернуться в Гнездовье, зная, что Ладушка уже полностью принадлежит ему, никуда не будет более рваться. И теперь Змей с усилием двигал свои мощные крылья, стараясь преодолеть болота и хотя бы дотянуть до сухих прогалин. Тяжело… Никогда прежде не летал так долго… устал.

Леда насторожилась. Девушке вдруг показалось, что дыхание Чудовища стало более шумным и даже свистящим. Змей то решительно устремлялся вперед, то парил на ветряных потоках, немного снижаясь. А внизу ожидало заблудших мрачное болото, и ему не видно было конца.

— «Миленький, потерпи! Миленький мой, это я виновата, не хочу никаких загадочных Дев, не надо мне ничего знать, ты у меня есть и этого довольно. Только не опускайся ниже, некуда здесь садиться, ни одного твердого бережка. Только дотерпи до лесов… Никогда более не пошлю причуды свои исполнять, всегда буду с тобой, родненький мой…».

Он собрал последние силы, когда зоркие глаза разглядели вдали островерхие ели. Еще немного и можно будет садиться. Но что это за громадина торчит из трясины близ самого берега? Похоже на мачты корабельные, а сам-то остов давно скрыт из виду, затянут в голодную бездну.