«Откуда он знает так много?» — удивленно подумала Лейлис и чуть было не озвучила этот вопрос вслух, но вовремя прикусила язык. Когда она смотрела на старого Хэнреда, то забывала о том, что он лорд и происходит из благородного рода, куда более древнего и могущественного, чем ее. Хэнред не носил украшений и дорогих тканей, редко утруждал себя соблюдением всех приличий и норм поведения, демонстрируя к ним порою полное пренебрежение. Он казался старым рубакой, которому секира и нож привычнее книг и пергаментов. Лейлис не могла представить такого человека за чтением легенд и изучением хроник, а между тем, ей следовало бы понимать, что Айбер Хэнред получил полагающееся образование и как лорд своего дома вел его дела и хозяйство в своих землях. К тому же, Лейлис просто не доводилось еще слышать, как лорд Хэнред играет на мандолине.
— Последний такой союз заключен между лордом Вильмортом и теткой твоего мужа — леди Альдой. Бедняжка, говорят, она повредилась рассудком. И при таком муже, как Фержингард, это не мудрено… — Хэнред прибавил несколько гневных слов на своем языке. — Ты понимаешь, к чему я подвожу?
— Нет, не очень, — Лейлис растерянно помотала головой. Никто до этого не упоминал, что у Рейвина есть тетя. Хотя, если она действительно сумасшедшая и при этом замужем за таким человеком, который занимается боги ведают какими страшными и запретными вещами, то ничего удивительного не было в том, что об этом обстоятельстве не распространяются.
— Еще не догадываешься? Подумай, что было бы, если бы с нашим лордом Рейвином вдруг случилось что-то?
Лейлис задумалась на минуту, вглядываясь в лицо старика, а потом поняла. Ей просто не приходило в голову посмотреть на все это с такой позиции. Лорд Эстергар еще очень молод, здоров и полон сил, но все это не означает, что не мог запросто погибнуть в Брейнденском лесу вместе со своими спутниками, если бы им не повезло. И если бы это случилось… Лейлис остановилась, потрясенная догадкой.
— Вот-вот, — подтвердил старик. — Покуда этот несчастный болезный мальчик, Крианс, не получит меч — а, как мне представляется, до этого еще не меньше шести лет, если это вообще произойдет — Вильморт Фержингард наследует Эстергхалл в случае смерти Рейвина.
— Но разве леди Бертрада… и я… разве мы не в счет? — не верила Лейлис.
— Вы — женщины, — пренебрежительно фыркнул старик. — Принести имущество мужу вы можете, а владеть и управлять после него — нет. Пожалуй, династия Эстергаров впервые за многие десятилетия оказалась в таком шатком положении. Ну, разумеется, Рейвин ни за что это не признает. Не потому, что не сознает этого, а потому что не имеет права демонстрировать неуверенность и слабость, даже если все для него держится на тоненькой корочке льда. Рейвин считает, что это не твое дело, но я с ним не согласен. У вас теперь общие дела, а иначе зачем вы произнесли вчера свои брачные клятвы, правильно я говорю?
— Да, конечно, правильно, лорд Хэнред, — поддакнула Лейлис, зная, что старику приятно, когда с ним соглашаются и прислушиваются с интересом к его словам.
— С отцом Рейвина, лордом Ретрудом, сыном Агнора, я был в свое время дружен. Была одна история, давно… А леди Бертрада меня с тех пор не жалует, но речь не об этом, — Хэнред чуть было не увлекся, но оборвал себя. Та давняя история о не самых достойных похождениях лорда Ретруда была не для ушей благородной дамы. — Когда лорд Ретруд умер, Рейвин остался один. У него были братья и сестры, но отца они не пережили… Леди Бертрада тогда только разрешилась от бремени Криансом и лежала без сил в верхних покоях, а Рейвин принимал вассалов в великом чертоге, через несколько дней после похорон отца. Ты знаешь, были такие, кто считал, что правлению Эстергаров на Севере пора положить конец. Фержингард хотел вызвать Рейвина на смертельный поединок и забрать себе его владения. Весь Север, то есть. Леди Бертрада и младенец тут не помеха, конечно, после он мог бы приказать их просто убить. Рейвин это прекрасно понимал. Да что мог сделать? Он год как меч получил, а Фержингард втрое старше и, хоть одна рука у него отсохшая, с клинком обращаться умеет. У Рейвина не было бы шансов, выйди они один на один. Разве есть честь в таком поединке? Тогда я встал и так и сказал — что слишком просто было бы получить весь Север кровью одного мальчишки. Эстерг завоевал все земли, и каждый лорд присягнул ему. А его потомки не раз подтверждали свою власть. И что за весь Север пускай Фержингард сразится с каждым из нас. И я, Айбер Хэнред, первый готов ответить на вызов — мечом, копьем или секирой, как ему будет угодно. У Вильморта разом решимости поубавилось. Да и много было тех, кто со мной согласился.
— Должно быть, лорд Рейвин был вам за это очень признателен, — заметила Лейлис. Ей стало теперь понятно, почему ее муж, такой чопорный и щепетильный в вопросах традиций и этикета, позволял Хэнреду разговаривать с собой, как с мальчишкой, а не с сюзереном, и почему не гневался на его беззлобные насмешки.
— Он до сих пор мне очень признателен, — отозвался старик. — Только не расспрашивай его о той истории, он не любит ее вспоминать. Оно и понятно.
Конечно, воспоминание было не из приятных, особенно для такого гордого человека, как Рейвин Эстергар, — Лейлис это прекрасно понимала. Едва похоронив отца, бояться за жизнь матери и новорожденного брата, быть вынужденным предстать перед своими подданными, каждый из которых сильнее тебя, и сознавать, что судьба династии, Севера, твоих близких и твоя собственная зависит от того, согласятся ли северные лорды присягнуть на верность мальчишке, или собственные амбиции и гордость в них пересилят. Этого страха и чувства беспомощности, которое ужаснее всего для правителей, лорд Эстергар никогда не забудет Фержингарду.
— Пожалуй, я вернусь к своему завтраку, пока там еще осталось, что выпить до обеда, — сказал Хэнред, выведя Лейлис в знакомое помещение, откуда один из коридоров вел к главной башне, а другой к великому чертогу. — А тебе, кажется, есть теперь над чем поразмышлять.
Лейлис не хотелось размышлять над тем, что она узнала. Ей хотелось домой и не знать этого всего — ни про лес, ни про упырей, ни про Фержингарда. Она была бы рада, если бы ворчание дяди Моррета и приставания Шенни снова стали ее самыми большими проблемами в жизни. Она испытывала горькое разочарование, как будто ее обманули во всем — начиная с обещаний богатства и статуса, которые всегда идут с неприятными довесками в виде чьих-то зависти и ненависти, и заканчивая исполнением супружеского долга, в котором, как оказалось, не было ничего приятного, а совсем наоборот.
Лейлис опять сидела у камина в покоях лорда Рейвина, пользуясь его занятостью с гостями, а ближе к полудню в комнату зашла Шилла. Служанка принялась жаловаться госпоже, что ее заставили помогать прибирать помещения для гостей, и Лейлис в кой-то веки была рада слышать эту болтовню.
— Хорошо, я попрошу, чтобы тебе никто, кроме меня, не отдавал приказов, — пообещала наконец леди Эстергар. Это самое меньшее, что она могла сделать для Шиллы, раз уж та согласилась поехать с ней на Север. — Ты будешь моей личной камеристкой. Не думаю, чтобы лорд Рейвин стал возражать против этого.
Шилла очень обрадовалась и спросила, можно ли будет взять себе что-нибудь из одежды Лейлис, после того как ей сошьют новые платья. Та отмахнулась — потом будет видно.
День был долгим и никак не хотел заканчиваться. Некоторые гости уже собрались уезжать, и Лейлис вместе с мужем пришлось их провожать. Она боялась, что уедут лорд Хэнред и Риенар Фэренгсен, но они пообещали остаться подольше: Риенар потому что ранение пока не позволяло забыть о себе, а старик — просто потому что не хотел уезжать.