— В самом деле? И какая же роза?
— Листья почти такие же, но больше лепестков, и не бывает плодов.
— Нужно послать письмо в Верг и попросить, чтобы прислали нам засушенные южные цветки с листьями и соцветиями. Тогда можно будет сверить их с рисунками и, если нужно, исправить.
Мастер отложил в стороны рисунки, в том числе неоконченный, просушив его песком, убрал кисточки в футляр, закрыл чернильницу и подвинул ее в специальное углубление в столе.
— Со временем в книги закрадываются ошибки, вот в чем беда, — пожаловался он. — Поэтому стоит все сверять, перед тем как делать список. Очень жаль, что ни сир Джоар Хэнред, ни кто-либо из его отряда не смогли прибыть в Эстергхалл. Я бы так хотел расспросить их о ханкитах и кроличьих людях. Половина из того, что содержится в книге мастера Авиба — выдумка, а вторая половина успела устареть за полтора века.
— О степняках мало известно, хоть они и живут рядом с нами уже многие столетия, — сказала Лейлис. — Я знаю, что они сжигают себя заживо, чтобы почтить своих богов. Говорят, что все они колдуны, но этому я не верю.
— Колдовства не бывает, госпожа. Так называемые заклинатели — либо подлые обманщики, которые дурачат народ ради своей корысти и тщеславия, либо несчастные обреченные глупцы, связывающиеся с силами, которые никому не подвластны и ничего, кроме зла, не могут принести.
— Вы правы… может быть.
Лейлис попросила бумагу и чернила, чтобы написать письма родным. Ее дяде лорд Рейвин уже отправил письмо, сообщив, что дорога была благополучна и бракосочетание совершилось по всем правилам, а заодно и напомнил об условиях соглашения. Поэтому Лейлис решила написать только своим сестрам, которые, скорее всего, были не в курсе даже ее помолвки с лордом с Севера, а потому должны очень удивиться, получив письма от младшей сестры.
— Слишком длинное послание, миледи, — покачал головой мастер Ханом, взяв в руки первое письмо. — Ведь его придется доверить не гонцу, а птице, которая полетит с ним до Верга, а потом уж мессер Кельперт переправит его дальше.
Лейлис пришлось переделывать несколько раз, стараясь писать как можно более мелким почерком и как только возможно кратко. Ответов от сестер, наверное, придется ждать не меньше месяца. Мастер Ханом успокоил, сказав, что и ее письма, и ответы обязательно дойдут.
— Птицам ничего не будет. Они же над лесом летят и всегда прилетают, куда обучены.
Лейлис нашла странным и немного забавным то, что все живые существа на Севере вполне приспособлены к его суровым условиям, кроме человека, который, тем не менее, отчаянно и упорно пытается удержаться на этой земле. Если у Неизвестного есть хоть какие-то индивидуальные черты, то он, должно быть, склонен к иронии. Она начала рассеянно складывать, скручивать в трубочки и снова разглаживать свои послания. Почему-то показалось неважным отправить их. Лейлис поняла, что не будет переписываться с родственниками или выпрашивать о возможности их увидеть. И это было выше ее желаний — будто безымянный речной поток разом отрезал ее от семьи и от прошлой жизни.
Первый день после свадьбы был слишком длинным, чтобы выдержать еще и длинную ночь. В спальне, оставшись с мужем наедине, Лейлис легла на край постели, спиной к нему. И когда Рейвин протянул руку и слегка коснулся ее обнаженного плеча, она дернулась и натянула покрывало.
— В чем дело? — спросил он с ноткой раздражения в голосе.
— Мне все еще нездоровится, милорд, — пробормотала Лейлис в подушку, не утруждаясь повернуться к нему.
Эстергар приподнялся на локте и снова дотронулся до нее, чуть сдвинув покрывало. Он не мог не почувствовать, как она дрожит.
— Если я вам настолько неприятен, следовало выразить это до свадьбы, а не теперь, — его тон был холодным, как бьющийся в окна северный ветер.
— Моим мнением никто не интересовался, — процедила Лейлис, не успев даже испугаться своих слов.
— Уж не собираетесь ли вы сказать, что я вас принудил выйти замуж? — саркастично осведомился Эстергар. Лейлис почувствовала напряжение в его голосе, уже на опасной черте.
— Не вы…
— Кто же?
— Мой дядя.
— Вот как? Разве ваш дядя был вчера в великом чертоге, стоял над вами и заставлял произносить брачные клятвы? Или в Верге? — безжалостно продолжал лорд Рейвин.
— Нет, — пришлось ей ответить.
— У вас было много возможностей заявить о своем несогласии, и это бы все прекратилось. Я бы не стал настаивать на своем.
— Как я могла?! — Лейлис повысила голос, хоть всеми силами пыталась сдержать истерику. — Вы же знаете моего дядю! Он бы выгнал меня из дома, если бы я посмела его ослушаться! Всегда, всегда заставлял делать по-своему…
— Вот, вы сами признаете, что вполне осознанно предпочли меня перспективе остаться с родичами. А я, зная вашего дядюшку, полагал, что вы будете рады от него избавиться. Теперь же немного поздно.
Конечно, уже поздно. Поздно было в тот момент, когда она села в карету, чтобы покинуть замок Хостбинов.
— Теперь расторгнуть брак без катастрофических последствий невозможно. И единственное, что мы можем — это попытаться сделать так, чтобы этот брак не был неудачным. Вы ведь понимаете это? — он немного смягчился, говорил медленно, будто объясняя какую-то очевидную вещь капризному ребенку.
Лейлис едва выдохнула положительный ответ, давясь слезами, страхом и обидой. И неприятнее всего было понимать, что он прав. Ей никогда не хватало духу настоять на своем, позволить другим решать за себя было проще. А значит, досадовать теперь оставалось только на себя и свою нерешительность.
— Двигайтесь ко мне, — прозвучало не грубо, как могло бы, но довольно требовательно. Он не злится, но проверять его терпение на прочность уже не стоит.
Лейлис повернулась лицом к нему и очень медленно пододвинулась ближе, всего на несколько дюймов. Он притянул ее к себе, обнял собственнически, не позволяя отодвинуться, но больше ничего не делал, только гладил одной рукой по спине и волосам. Он коснулся сухими шероховатыми губами ее щеки и тихо заговорил, не переставая поглаживать ее поверх сорочки:
— Я знаю, что в нашу первую ночь вы не испытали того наслаждения, на которое женщина вправе рассчитывать на ложе с супругом. Но мы это непременно исправим… как только вам перестанет нездоровиться.
Ей не удалось скрыть облегченного вздоха. Его лица в темноте не было видно, но казалось, что по губам лорда Эстергара скользнула снисходительная улыбка.
— Спокойной ночи, миледи.
— И вам, милорд, — отозвалась Лейлис, поудобнее укладывая голову ему на плечо.
***
С неба на снег сыпался пепел, и летели, кружась, черные обгоревшие обрывки, устилая мерзлую землю. Двое мужчин стояли друг напротив друга, а вокруг них все было серым и нечетким, только падали на припорошенную снегом землю черные хлопья, и дрожали неясно обозначенные тени человеческих фигур. Первым мужчиной был Рейвин, в буром плаще с меховым воротником и золотой цепью поверх боевого нагрудника. Второй был мертвец с выклеванными глазами и облезающими лохмотьями кожи, тело — рыхлое, гниющее, оплетенное цепями. Одна рука трупа — голые белые кости, на другой еще мясо с пятнами разложения, обеими мертвец держал шкатулку из черного полированного дерева. Лейлис смотрела на обоих мужчин то сбоку, то будто откуда-то сверху, и знала, что они не могут ее увидеть, потому что на самом деле ее здесь нет.
— Подарок… от моих хозяев, — сказал безглазый мертвец и протянул Рейвину шкатулку.
«Не открывай! Там внутри смерть!» — пыталась крикнуть Лейлис, но у нее не было голоса. Ее крик съело и заглушило волнение теней. Лорд Эстергар протянул руки и откинул плоскую крышку шкатулки. Из ларчика выпало, вылезло, вылетело что-то темное, бесформенное, но с каждой секундой все увеличивающееся; оскалилось, раскинуло нетопырьи крылья с когтями. Окружающие тени заволновались, зашумели, как деревья на ветру, задвигались, смыкаясь и приближаясь. Темное существо взвилось, волоча за крыльями клочья зловонной темноты, закричало пронзительно, надрывно, пискляво. И лорда Рейвина перестало быть видно.