Лапиус, сжал челюсти, игнорируя слова жреца и буравя меня взглядом.
"Да, Арас разжигает вражду" — с ужасом поняла я. И в этот самый момент одеревеневшие пальцы нащупали маленький, круглый предмет. Молясь всем богам, я крепко зажала его в кулаке и вытащила наружу.
На ладони поблескивала золотая пуговица, округлая, на ножке. В центре хорошо просматривалась выгравированная буква "А".
Арас наконец-то заткнулся и я, ликуя, поднялась. Он уже не выглядел таким уверенным, но изо всех сил старался держать лицо. Лапиус медленно взял пуговицу и прошагал к жрецу меж рядов затихших собратьев. Столь же торжественно и медленно он поднес к оставшимся пуговицам. Толпа взорвалась возмущенными криками — моя пуговица была похожа на другие, как две капли воды. Те, кто стояли дальше, пихали в спину собратьев и что-то рычали им на языке оборотней.
— Взять его, — приказал Лапиус.
— Постойте, — пробормотал жрец, я видела, как выступила испарину у него на лбу. — Это какая-то ошибка. Я не был в доме Рона. Видимо, ведьма стащила пуговицу у меня в тюрьме во время допроса.
Я рассмеялась:- Ты связал мне руки, Арас, когда пытал. Как я могла забрать твою пуговицу!
— В тюрьме? — одновременно со мной воскликнул Лапиус, — Нам ты сказал, что потерял в лесу, — Жрец Арас, ты обвиняешься в убийстве собрата и мудрейшего нашего племени, Рона. Наравне с обвиняемой Катрин, — добавил оборотень.
"Он знает мое имя!"
— Ты предстанешь перед Судом Духов — торжественно закончил Лапиуса
В этот самый момент распахнулись двери на входе и, как в замедленной съёмке, я увидела Жиля. Его буквально тащили два здоровых стражника. Голова со всклоченными окровавленными волосами то и дело падала на грудь. Серое рубище с бурыми пятнами прикрывало тело.
— Жиль, Жиль — крикнула я, бросившись к нему, прижав руку к судорожно колотящемуся сердцу.
Толпа расступилась, в глазах Жиля мелькнуло узнавание:- Катрин, — прошептал он еле слышно запекшимися губами
Но меня грубо отшвырнули. Жиль рванулся, чтобы достать охранника. Парой ударов его повалили на пол, отпинали ногами, и почти бездыханного затащили в двухстворчатую дверь, которая вела во внутренние помещения.
Украшенные золоченными угловатыми узорами, двери захлопнулись, оставив меня одну и мое оцепенение спало. Оборотень помог мне подняться.
— Держись, Катрин. — смотря мне в глаза, произнес он. — Теперь все зависит только от тебя!
Глава 4.8
Я вошла в двери вслед за сопротивляющимся жрецом, которого вели несколько стражников. Как ни странно, агрессии со стороны оборотня я не ощущала.
Зал, в который мы попали, был еще больше предыдущей комнаты, почти пустой и освещенный лишь свечами, края его тонули в темноте.
Мы бесшумно двинулись вглубь. Было настолько тихо и пусто, что мне в определенный момент показалось, будто я стала тенью и плыву посреди ничего. В центре комнаты я заметила сидящую женщину.
Мы прошли еще немного, пока до нее не осталось всего несколько метров. На цветастом ковре, рядом с ней, лежал связанный Жиль. Он не подавал ни малейших признаков жизни. У меня сжалось сердце. "А вдруг он умер?" — подумала я. Незнакомая женщина ласково гладила его по спутанным волосам, ее губы беззвучно шевелились.
Мы стояли какое-то время, прежде чем она заметила и подошла к нам. Она была очень-очень старой. "Это и есть Мелунда, про которую они говорили" — подумала я.
Смуглое лицо женщины было покрыто сеткой морщин, а густые седые волосы уложены в замысловатой прическе с вплетенными бусами и перьями. На худой груди болталось множество амулетов. Заячья лапка, черный плоский камень, поглощающий свет, полый треугольник, страшные маски. Одета старуха была в темную длинную юбку и холщовую блузу, расшитую угловатыми рунами.
— Мудрейшая, — поклонившись, начал Лапиус, — это..
Старуха повелительно взмахнула рукой. И посмотрела на нас. Глаза на ее достаточно добром и приятном лице жили отдельной жизнью, цепкие и блестящие, как у хорька.
Мне было невыносимо в них смотреть, я отвернулась. Глаза вновь зацепились за ковер, на котором лежал мертвенно- бледный Жиль, в окружении из фигурок идолов. Словно Гулливер, плененный лилипутами.
Женщина приблизилась. Я заставила себя посмотреть на нее. Она кивнула и я, которую всего минуту — или это было час назад — раздирал страх, успокоилось.
— Привет, тебе, дитя трех народов, — низким голосом сказала она мне, — тебя ждет тяжелый путь. Но готова ли ты?
Я кивнула, голова была легкой и светлой.