Я прижала ладонь к пустому животу, лишенному многих приемов пищи. Голова немного кружилась, пока я шла за госпожой Петрен в ярко освещенный зал, где леди Леокан стояла на подставке для примерки, уже раздетая до нижнего белья. Она была хрупкой и милой, но ее маленькое тело странно не вязалось с большим беременным животом.
— Валера! — пропела она, когда я вошла. — Вот и ты! О, милая, ты поранилась? — она коснулась своей щеки, ее глаза округлились.
Я смущенно коснулась ноющего места над скулой, ощущая, что кожа опухла. Удар отца точно оставил синяк.
— Была неуклюжей утром, — сказала я, улыбнувшись. — Я в порядке, спасибо, миледи. Как могу помочь?
Леди Леокан было легко встревожить и успокоить, и она ответила на мою улыбку своей сияющей улыбкой и указала на груду золотой вышивки на ближайшей вешалке.
— Я снова выросла, как видишь! Новое платье не налезет. Петрен говорит, что ты можешь спасти ситуацию, и я на это надеюсь, ведь моему любимому Леокану нужно, чтобы я сияла этой ночью, он принимает гостей из Вимборна, и…
Она болтала, почти не дыша. Я кивала, улыбаясь, приняла булавки от Петрен и одной из швей. Не было смысла отвечать. Никто не мог перебить этот поток. Но мне нравилась леди Леокан. Она всегда звала меня по имени, а не Нормас. Это можно было посчитать грубым, но я считала это дружелюбным.
Мы были бы наравне, если бы отец не потерял все деньги…
Я отогнала эту мысль и сосредоточилась на работе, накинула красивое золотое платье на маленькую леди Леокан, живот которой сильно вырос с прошлой примерки. Казалось глупым заказывать сложное и дорогое платье, которое не налезет, пока не родится ребенок. Но леди Леокан не хотела отставать от перемен в моде.
С булавками во рту я стала создавать переднюю часть платья. Плетение тут, заправить там, добавить бежевую мерцающую ткань, и вскоре леди Леокан заворковала от восторга, повернувшись к зеркалу. Я улыбнулась, радуясь результату. Если честно, такие моменты были моими любимыми. Мне нравилось находить решения и стиль даже для самых сложных форм тел. Если бы у меня были деньги, я оплатила бы обучение и стала бы настоящей швеей. И могла бы открыть себе магазин.
Но такая, как я, не могла тратить время на мечты.
— И когда леди Торрик увидит это платье, она точно… Ох!
Я сидела на корточках на полу, чтобы подколоть подол, подняла голову, когда голос леди Леокан резко оборвался. Юная мать прижимала ладонь к губам, ее глаза округлились.
— Что такое, миледи? — спросила я сквозь булавки во рту.
— Н-ничего, — она тряхнула головой, темные кудри подпрыгнули. — Г-голова кружится. Ребенок…
Госпожа Петрен шагнула вперед и вытянула руку.
— Хотите присесть, миледи? — спросила она, когда леди Леокан сошла с подставки. — Нормас, ты заставляешь гостью стоять слишком долго! Где твои манеры, девчонка?
— Нет, не трогайте Валеру, — леди Леокан тряхнула головой, пытаясь улыбаться. Она прижимала ладонь к огромному животу. Она тревожно взглянула в мою сторону, но быстро отвела взгляд. — Д-думаю, я лучше присяду. Спасибо, Петрен.
— Но подол! — возразила я, глядя, как ткань незаконченного платья тянулась по полу. — Можно просто…
— Нельзя, — рявкнула госпожа Петрен. — Ты сделала достаточно, Нормас. Вернись к своей работе. Живо!
Стараясь не скалиться из-за нечестного обвинения, я сплюнула булавки и бросила их на столик. Я посмотрела на леди Леокан, но милая девушка не глядела мне в глаза. Она села на стул, предложенный Петрен, и потирала живот, тревожная, ее медная кожа странно побледнела.
Ох. Я скользнула между витринами ткани, направляясь к комнате сзади. Может, у юной жены были ранние схватки. Лучше не обижаться, когда никто и не пытался обидеть. Леди Леокан была невинной. Я вернулась в комнату швей, которая казалась душной и блеклой. Я обошла других девушек, стараясь не наступать на ткань, ниспадающую с их колен, села на свое место и взяла платье.
Я убирала кривые стежки, когда поняла, что на меня смотрели. Я подняла голову. Пять других швей глядели на меня, опустив свою работу, все еще сжимая сверкающие иголки. Они застыли.
Я моргнула, потом нахмурилась. Я коснулась синяка на щеке. Он стал хуже? Кожа ощущалась ужасно опухшей, выглядело, наверное, не лучше. Но это не было поводом так грубо пялиться. Мои щеки покраснели.