Открытое небо голодно нависало сверху, желало поглотить меня.
Я не успела затеряться в ужасе, отчаянная мысль вспыхнула в голове. Мне хватило ума притянуть руки ближе к телу. Я сразу ощутила эффект, ветер стал слабее. Я все еще поднималась, но не так быстро.
Я притянула руки ближе и стала падать. Но когда я открыла их снова, лишь немного, я выровнялась. Сердце колотилось, голова кружилась, меня мутило, и я стряхнула волосы с лица и осмелилась оглядеться. Я тут же пожалела. Желудок вылетел из тела, и на миг я испугалась, что сойду с ума от страха.
Я парила на уровне самых высоких башен Орикана. Покачиваясь в воздухе, я была где-то в двух сотнях футов над двором, видела уровни крыш, стены и дворы внизу, словно игрушки.
— Семь богов, помогите, — выдохнула я. Хотя они уже вряд ли понимали, зачем!
Осторожно, сильно дрожа, я повернула руки и плечи, исправляя свою позу в воздухе. Это чем-то напоминало поведение в воде. Я не очень хорошо плавала, но мы с Бриэль любили порой убегать к озеру, где ивы скрывали девушек, которые хотели раздеться и погрузиться в прохладную воду в жаркий летний день. Я знала, как сохранять тело на плаву на короткие периоды времени.
Это было похожим. И проще. Мне нужны были мышцы, чтобы сохранять равновесие и менять позу, но одеяние из ветра делало всю тяжелую работу. И теперь я выдержала страх от мыслей, что улечу так высоко, что увижу богов, которые отправят меня в бездну… я глубоко вдохнула и отогнала эти мысли. Я была в порядке. Я могла справиться с этим.
Осторожно двигая руками, я медленно развернула тело. Я разглядывала Орикан, знакомые части, где я ходила много раз, и дворы с коридорами, которые я еще не проверила. С этой высоты я видела и пейзаж за замком. Не так много разных складок реальности, как в окнах и балконах. Нет, это была земля, где стояла эта часть Орикана.
Лес. Сколько хватало взгляда.
Орикан и сады со стенами были единственным пятном среди зеленых верхушек деревьев, похожих на огромный океан со всех сторон.
Грудь сдавило, сердце забралось глубже в меня от этой реальности. Я уже это знала, конечно. Или подозревала. Один взгляд на входные двери убедил меня, что складка в реальности, где я находилась, была глубоко в Шепчущем лесу. Теперь я знала точно.
И я знала, что, если мне хватит смелости выйти за те двери, я не найду путь домой.
Сердце ощущалось как свинец в груди, такое тяжелое, что паруса из ветра обмякли. Я чуть опустилась, но быстро раскрыла руки, повернула ладони, поймала равновесие.
Я услышала крик внизу, опустила взгляд и увидела зеленую фигурку Элли далеко внизу, она махала руками. Казалось, она била гоблинов и махала мне по очереди. Ее голос звучал тут тихо, но я слышала тревогу в нем.
Я сложила руки у рта:
— Лечу, Элли! — вряд ли это испугало бы ее сильнее, чем уже испугало. Она многое терпела от меня.
Я повернулась в воздухе и попыталась направить тело вниз, при этом притягивая руки ближе к телу, делая ветер слабее. Это было слишком много, слишком быстро, и я стала падать с жутким рывком. Рефлекс заставил меня снова широко раскрыть руки, снова взмыла вверх. Я вернула равновесие и пыталась перевести дыхание. Спуск будет сложнее, чем я ожидала.
Я осторожно повела плечами и приготовилась попробовать снова, но тут заметила движение вдали. Это должно быть слишком далеко, чтобы я заметила, но привлекло мой взгляд. Я подняла голову, посмотрела поверх крыш Орикана на лес.
В бреши среди деревьев — маленькой, едва заметной — стояла фигура. Крохотная, далеко. Слишком далеко, чтобы видеть четко.
Но я как-то сразу ее узнала.
— Бриэль!
25
Я стояла в огромном фойе под большим куполом. Передо мной были двойные двери, которые я до этого открывала лишь раз.
Элли и гоблины пришли за мной со двора, следили за мной. Зеленая нимфа строго щебетала, и гоблины бормотали и ворчали между собой.
Я игнорировала их. Я сжала юбку обеими руками, глядя на дверь. На безопасный спуск потребовалось несколько попыток, но я спешила, вела себя почти безрассудно. Мое тело было в синяках от грубого приземления. Плевать. Моя накидка из ветра была в медальоне, висящем на моей шее. Чудесный и ужасный полет уже ощущался как далекое воспоминание.
Сердце билось в горле.