Почему я не могла заставить себя поверить в это?
Я медленно и робко придвинулась ближе, чтобы прижаться щекой к его плечу. Ощущалось… правильно. Хотя не должно было.
— Можешь поднять руку? — спросила я, удивляясь своей смелости.
Он хмыкнул, а потом послушно поднял руку. Я прижалась к его боку, его рука опустилась вокруг меня, притягивая ближе, и я опустила голову на его плечо, щека касалась гладкого шелка и теплой кожи.
Я закрыла глаза, уже не мучилась от слепоты. Сердце гремело в груди. Он это ощущал? Мог догадаться, что я чувствовала? Нет, это было глупо. Как он мог знать, когда я сама не понимала?
Моя ладонь на его сердце немного двигалась. Пальцы плясали на его коже, изучали мышцы его груди.
Он задрожал.
— Валера.
— Да?
— Прошу, дай поцеловать тебя.
Жар пылал в моем теле. Все ощущения просили меня поддаться, умолять его о поцелуе. Я хотела ощутить его губы на своих, его сильные ладони на моем дрожащем теле.
Я зажмурилась, желание воевало с разумом, голод — со страхом.
Я скользнула ладонью по его груди, нашла его другую ладонь на его животе. Там я остановилась на миг, пока разум пылал. Я должна была отпустить его, отодвинуться от него к дальней части кровати, а не играть с огнем.
Но я сжала его ладонь и, двигаясь инстинктивно, а не разумно, притянула ее к своей груди, прижала к своему сердцу.
Его дыхание участилось.
Я продолжила вести его ладонь по глубокому вырезу платья. Его кончики пальцев вызывали огонь на моей коже, и я с дрожью вдохнула. Мои глаза открылись, искали во тьме. Я ощущала его взгляд, но тени были слишком глубокими для моих глаз, чтобы различить хотя бы блеск его глаз. Но я чувствовала, что взгляд был пристальным. Он видел меня четко. Я опустила ресницы.
— Валера…
— Тихо.
Он стал убирать ладонь, но я сжала чуть крепче. Достаточно, чтобы он остался, чтобы его пальцы были на месте. Мое сердце гремело в груди, и он это ощущал.
Его ладонь напряглась, расслабилась, снова напряглась. А потом он осторожно провел длинным пальцем вдоль выреза платья от моей груди к плечу. Он чуть сдвинул мягкую ткань на руку, оголяя мое плечо. Холодный воздух коснулся моей голой кожи, заставляя волоски встать дыбом.
Он замер. Я ощущала, как сдавленно он дышал.
Все внутри сжалось. Я оставила ладонь легонько поверх его. Не направляла, но и не отталкивала. Просто ждала.
Словно отыскав смелость, он продолжил. Он медленно и изящно провел кончиком пальца по моему плечу, по ключице. Кончик его когтя задел мое горло. Я прикусила губу, стараясь не выдавать себя звуками, но не смогла сдержать тихое скуление. Его пальцы спустились к моей груди, замерли над моим сердцем и начертили там круг.
А потом он с рычанием оказался надо мной, его колено упиралось рядом с моим бедром, его ладони прижались к покрывалу по бокам от моего лица. Мое сердце вздрогнуло, но не от страха, а от пьянящего восторга.
Он опустился, его мускулистый торс прижался к моей груди. Его дыхание согревало мое плечо, и я почти ощущала его губы, замершие над моей кожей. Он повернул голову, и моя шея искрилась в ответ на прикосновение, которое не случилось. Веки трепетали. Я не знала, могла ли вдохнуть.
— Валера, — сказал он. Его голос был почти приказом.
Я подняла взгляд. Я не видела его, но ощущала. Его лицо было близко. В дюймах от моих губ были его губы.
Я закрыла глаза. Пропасть зияла передо мной. Я стояла на краю, еще один небольшой шаг, и я полечу вниз, к тайне, к раскрытию радости или ужаса, и я не знала, что именно меня ждало.
Вот бы он немного склонился! Опустил губы на мои, забрал у меня миг принятия решения! Он знал, какой слабой я была? Как кипела моя кровь, а кожа горела от предвкушения? Он знал, как легко я могла поддаться?
Но он оставался на месте, тяжело дышал.
— Валера, — прохрипел он, — я могу тебя поцеловать?
Если я поддамся…
Если отдамся желаниям, кипящим в моих венах…
Смогу ли я вытащить красную свечу, когда мы закончим и будем лежать, уставшие, на подушках? Я смогу тогда посмотреть на своего жениха из тени?
Или власть надо мной, о которой говорила Бриэль, только усилится, превратит меня в его верную рабыню?
Я не могла так рисковать.
— Нет, — прошептала я, зажмурившись, опуская голову. Я прижала ладонь к его голой вздымающейся груди. — Тебе нельзя меня целовать.
Я чуть надавила, ощущала миг его сопротивление.