— Как это? — не понимает Марина.
— Так это! Думай! Не за покойника же замуж пойдешь.
Марина, которой в голову не приходила такая мысль, оторопело молчит.
— Нравится тебе Темка? — спрашивает Людмила Сергеевна строго. — Нравится, я знаю. Видела, как ты на него глазами лупаешь. Затмения бывают. С бабами тем более. Когда у баб дела нет. В деле нужен серьезный человек. Вам я и бизнес в старости передам. Кого он еще найдет? Свистушку какую-нибудь. Растратит, растранжирит, сопьется. Приходится, знаешь, чужой головой за сына думать. Понимаю, он дурной еще. Учиться еще будет. Повзрослеет, не бойся. Ему жена правильная нужна.
У Марины слезы наворачиваются на глаза, и она шепчет:
— Простите…
— Бог простит. Думаешь, ребенка твоего испугалась?
Она опять вздыхает и теребит золотой крестик на вялой коже.
— Дурочка, — говорит она. — Мне бы сказала. А ему не надо. Молодые вы… Им говорить ничего нельзя. Они ж дураки дураками. Я бы обустроила, мне не привыкать. Вон, дядя Петя у нас как-то в гостях, в туалете, взял в руки журнал "Здоровье" и из него только узнал, что нормальные дети пятимесячными не рождаются — а сын уже в школу пошел к тому времени… Я, как услышала, только и сказала: слава богу… — она запинается. — Сболтнешь кому — убью. У Темки детей не будет. Не может быть. Врач говорил. И анализы… Он болел в детстве. Никто больше не знает — он сам не знает… Вам бы все равно в детдоме брать пришлось. Так уж лучше твоего родного… Нельзя без наследников. Кому все оставлять? Племяшу, инвалиду на голову? Перетопчется. Итак моей крови попил. Надо, чтобы ваше все было, в семье…
Марина не может сложить одно к одному. Она растрогана. Она не полагала, что Людмила Сергеевна протянет ей руку помощи. Вот, кажется, ее жизнь сложена как по нотам: состоятельный дом, приличный муж, и даже неверность прощена заранее. Пора выйди замуж, отдохнуть бабушке, и Лорке проще будет… Голова идет кругом от неожиданного поворота. Может быть, все-таки Тема — это ее судьба, а соблазнительные наваждения последних дней морочат ее с умыслом, чтобы подтолкнуть на правильный путь?
— Так что, подруга? — Людмила Сергеевна сверлит ее ледяными глазами, но в голосе ее вибрирует дрожь, словно она, неотразимая сильная женщина, хозяйка жизни, боится решения, принимаемого девочкой. Поэтому она слегка толкает Марину в бок. — Договорились?..
Слоняясь по квартире, ошеломленная Марина пытается вообразить себя законной Теминой женой. У нее много дел, но все, за что она берется, валится из рук. Она не представляла, что так повернется. Выйдет замуж за Тему, и не надо будет работать в ларьке за грошовую зарплату, не надо ютиться по двенадцать часов между занозистыми ящиками и банками с химией, не надо дышать стиральным порошком. Вот картинка: у нее много одежды, украшений — почти как у Людмилы Сергеевны, она ездит на машине, командует Викой, распоряжается продавцами, считает убытки и прибыли, сидит за круглым семейным столом, держит в кармане пачку денег, приходит с деньгами к бабушке и к Лорке… Первая картинка сменяется следующей: они выезжают все вместе: она, Тема, ребенок… Наткнувшись в мечтах на неожиданное препятствие, Марина выныривает в действительность, на кухню, к плите, где она чистит кабачки, подаренные бабушкиной старой знакомой с личного огорода. Что за ребенок? Откуда ему взяться, если Теминых детей не может быть в природе? Значит, еще препятствие, думает Марина с досадой. Препятствие на пути к нормальной обеспеченной жизни. Срочно раздобыть ребенка. Где? Только не в крошечном городке. И посоветоваться не с кем. Москва?.. Как гадко все… С Вадимом лучше. Не надо лгать, и не требуются дети… Она старательно отгоняет мысли о Вадиме. Тупиковый путь. Ей надо замуж. Всем надо замуж, и ей тоже. Людмила Сергеевна сказала правильно: не идти же за мертвого. Никто не выходит за мертвых. А почему бы нет?.. До Марины доносится бабушкин голос с улицы и как отвечает бабушке соседка со второго этажа. Та самая, с киснущей дочкой. Что за дурацкая привычка кричать из окна на весь двор? Марина не может сосредоточиться из-за этих истошных криков. О чем кричат? О ерунде…
— Пора, пора наливку пробовать, — провозглашает соседка. — Вишни в июле ставлены, как раз годится. Одна бутыль у нас разбилась…
Вишневая наливка преобразуется перед Марининым мысленным взором в густую кровь. Сладкая кровь. Отчего она раньше думала, что кровь соленая? Облизывала палец, когда случалось порезаться. А с чего решила, что сладкая? Ах, да. Наливка…