– Шел через зал в поисках бокала с пуншем, – ответил Тристан, намеренно опуская другие важные детали. – Ну а вы где были, когда начался пожар, мистер Хейвуд?
– Прогуливался по саду и курил сигару.
– Ах, полно, Хейвуд! – возразила Симона, очень мило, но совершенно не по-аристократически фыркнув, после чего подалась вперед, позволив Тристану наблюдать дивную картину, открытую вырезом ее корсажа. – Ты был с леди Дентон, и если там что-то и дымилось, то это были панталоны почтенной леди.
Тристан, не выдержав, расхохотался, а Хейвуд возмущенно воскликнул:
– Симона, что ты себе позволяешь!
– Даже не пытайся изобразить невинность, Хейвуд, я тебя знаю как облупленного…
– И кто же я, по-твоему?
– Записной дамский угодник! – объявила Симона, откидываясь на спинку сиденья. – И это ни для кого не секрет.
Тристан с трудом справился со смехом.
– Так я и понял.
– Неужели? – Симона тут же стала серьезной. – Скажите, существует ли где-то леди Локвуд?
Хейвуд укоризненно кашлянул.
– Мне кажется, – раздраженно заметил он, – мы еще не миновали ту точку, когда тонкость и изощренность необходимы для светского разговора.
Тристан не обратил на это нравоучение ни малейшего внимания.
– В настоящий момент единственная леди Локвуд – это третья жена моего покойного отца и моя мачеха Люсинда.
– Мать Эммалины? – уточнила Симона.
– Именно. – Решив, что все пойдет лучше, если он сам расскажет подробности, Тристан добавил: – Она объявила, что намерена следовать примеру королевы Виктории и провести остаток жизни в трауре.
Симона кивнула, и ее лицо стало немного грустным.
– Наверное, она очень любила вашего отца.
– На самом деле это был брак, заключенный поспешно, о чем обе стороны пожалели сразу же, а затем еще долго раскаивались в своей опрометчивости. Они жили раздельно с самого начала, и публичная демонстрация горя после гибели мужа была рассчитана главным образом на то, чтобы вызвать всеобщее сочувствие. Уверен, через месяц ей это прискучит.
Заметив, что Симона размышляет над услышанным, Тристан перевел взгляд на Хейвуда.
– Если вы свободны от обязательств, мистер Хейвуд, то считайте, что я честно предупредил вас о приближающейся охоте.
Хейвуд кисло улыбнулся.
– Ваша мать…
– Моя мать умерла девятнадцать лет назад.
У Хейвуда хватило совести смутиться: это говорило в его пользу.
– Примите мои самые искренние соболезнования. Но, хотя я и ценю вашу заботу, никакого предостережения мне не требуется, лорд Локвуд. Репутация вашей мачехи всем известна.
Как и репутация всей его семьи. Тристан приготовился к неизбежному, прекрасно зная, что Хейвуд не преминет сообщить Симоне, насколько ужасающе он не подходит для знакомства.
В точности следуя этому предсказанию, Хейвуд откашлялся и мрачно начал:
– Также и….
– Правда? Неужели она настолько неподобающе себя ведет? – изумилась Симона, прервав Хейвуда и переводя взгляд на Тристана. – А вот Эммалина несколько стеснительна…
Тристан кивнул.
– Моя сестра не просто стеснительна – она вообще не слишком ловкая. Люсинде был нужен титул, а рождение ребенка являлось самым верным способом его заполучить. Однако она никогда не стремилась стать хорошей матерью, не говоря уже о том, чтобы быть любящей и заботливой. Эм росла на попечении нянек и гувернанток, и если бы Люсинда пожелала оплачивать услуги более квалифицированных и утонченных наставниц, мою сестру все же научили бы держаться в обществе. Но Люсинда оказалась скрягой, и поэтому Эммалина мало чему обучена должным образом.
– Бедняжка Эмми!
– Я очень благодарен вам за вашу готовность с ней подружиться, – совершенно искренне сказал Тристан и, когда карета остановилась, взявшись за ручку дверцы, добавил: – Мне кажется, что у Эми никогда не было человека, с которым она могла бы говорить откровенно; тем более определенно не было подруг одного с ней возраста.
– Мне кажется, что она очень милая девушка, – спокойно проговорила Симона. – Надеюсь, вы позволите заехать к ней с визитом?
Тристан кивнул.
– Она будет в полном восторге. Благодарю вас за вашу доброту. – Тристан коротко поклонился. – Доброй ночи, леди Симона, было очень приятно с вами познакомиться. – Затем он кивнул ее недовольному спутнику. – Мистер Хейвуд, спасибо вам за то, что подвезли. Надеюсь, ваше плечо скоро заживет.
– Прощайте, лорд Локвуд.
– Доброй ночи, Тристан!
Получив одновременно столь разные напутствия, Тристан закрыл дверцу кареты и махнул кучеру, а затем, сцепив руки за спиной, долго смотрел вслед карете, взвешивая открывшиеся возможности. С одной стороны, не было никакого сомнения в том, что Хейвуд, не теряя времени, поведает Симоне все гадкие детали истории семейства Локвуд; с другой стороны, он был совершенно уверен в том, что этому человеку известны только публичные скандалы. Если он не совершил ошибки, оценивая характер Симоны, это вряд ли ее остановит.
Улыбаясь, Тристан пошел к своему дому, мысленно решив утром прийти с визитом и увидеть ее у Эммалины.
– Знаешь, Симона, это очень опасный человек.
Конечно, Симона это знала! Если бы Тристан не был опасным, она на него и смотреть бы не стала! Но поскольку говорить такое вслух не следовало, она решила просто выразить заинтересованность:
– Опасный? Ну, полно, Хейвуд, ты слишком серьезно относишься к своей роли лорда-протектора. Разве ты забыл, что этот человек – пэр?
– Он не рассчитывал стать маркизом и не вел тихую жизнь, дыша чистым воздухом Англии, зато приобрел немалый жизненный опыт.
– Да? И что же в этом плохого?
– Готов поставить дюжину лошадей, что этот человек повидал немало темных притонов.
– Возможно, но ты напрасно тревожишься: я прекрасно смогу с ним справиться.
Хейвуд подался вперед.
– Нет, Симона, не сможешь Ты видишь поверхность, но совсем не знаешь, каков он внутри, этот коварный соблазнитель.
– И что?
– А то, что он решил тебя завоевать.
Просто удивительно, до чего наивной ее считают некоторые люди!
Каким-то образом за шесть лет им удалось совсем забыть о том, где и как она провела первые четырнадцать лет своей жизни.
– Я ужасно польщена тем, что кто-то считает меня заслуживающей своих усилий, но его ждет разочарование.
– И все же тебе необходимо держаться от него подальше.
Понимая, что Хейвуд останется глух к любым ее заверениям, Симона подавила досадливый вздох.
– Я сделаю все, что смогу, обещаю.
Хейвуд кивнул:
– Я предпочел бы ничего не говорить про это, потому что тебя вряд ли остановит мой призыв к твоему здравомыслию… Твой сказочный принц – последний из оставшихся в живых мужчин семейства Локвуд. В течение трех поколений их называли Безумными Локвудами, и совершенно заслуженно.
Обвинение в безумии? Кажется, Хейвуд позволил себе пасть слишком низко!
– А вот мне Тристан показался совершенно нормальным. Может, я пропустила момент, когда он начал бешено вращать глазами?
– Он – нет, но его дед по отцовской линии… – Хейвуд поморщился. – Этот человек имел обыкновение резвиться в городских фонтанах без клочка одежды на теле и в обществе… странных женщин.
Боже, как он старается уберечь ее от прозы жизни!
– Шлюх, что ли? – уточнила Симона.
– Ну… да. – Хейвуд откашлялся. – Трех или четырех одновременно.
– Готова признать, что это довольно странное поведение, но назвать это безумием, значит, зайти слишком далеко. Единственная разница между дедушкой Локвуда и большинством пэров в том, что остальные ограничивают свои групповые увеселения помещениями борделей и своих городских особняков.
– Но дед Тристана умер… от болезней.
– Это случается со многими мужчинами, – холодно отметила Симона. – А раз у нас никогда прежде не было возможности обсудить этот вопрос, то позволь мне воспользоваться случаем, поскольку он идеально подходит, и выразить мою самую искреннюю надежду, что ты сам в своих развлечениях предпринимаешь необходимые меры предосторожности, чтобы избежать столь ужасной судьбы.