Увлекшись воспоминаниями, я едва не прослушала, что беседа коронованных родственничков плавно перетекла на мою скромную персону.
— Не знаю… Честно говоря, я ожидал несколько иного. Зная тебя…
— О, моя дорогая ученица даст мне фору, — усмехнулась Аленна. — Иногда я не ругаю ее за какой-нибудь проступок потому, что, пока я решаю, по какому поводу ругаться в первую очередь, она совершает что-то новенькое.
— Использует сокровища короны в качестве украшений? Или таскает твои платья?
— Платья? — недоуменно повторила наставница. — Да она их ненавидит!
— Серьезно? У меня сложилось другое впечатление. По-моему, милая маленькая Оли превратилась в глупую модницу, — вздохнул Максиан. — Я помню, как она носилась по дворцу с мелкими, и как бесился Па, когда твоя ученица развалила то самое крыло дворца. А теперь… Разговоры о предках и тряпках, макияж этот безумный.
— Ну… Макияж — это, скорее, моя вина. Наш посол проявил ненужное усердие и поставил меня в идиотское положение. А разговоры о тряпках… Ты уверен?
— Еще как! Я с ней весь приветственный пир рядом просидел, чуть не взвыл от ее милой беседы с соседом. Модница и пустоголовая кокетка.
— А мне кажется, ты просто ищешь причины, чтобы не жениться, — подколола брата Аленна, пока я, лежа и судорожно стараясь не нашуметь, изображала победный танец диких троллей. Сработало!
— Да зачем их искать? Я и так не хочу на ней жениться. Это в любом случае какой-то педофилией отдает! Я ее из фонтана доставал, учил на варанах ездить. Она ребенок!
— Ну, не такой уж и ребенок. Ей несколько месяцев до совершеннолетия…
— А мне несколько месяцев до восьмидесятилетия!
— И что с того? Ты же не чернак, чтобы лет в триста отправиться на встречу с Безымянной… — наставница резко потеряла веселость.
— Твоему мужу не полгода до этого срока, — быстро сказал Максиан, мгновенно разобравшись в причинах плохого настроения сестры.
— Да… Я знаю. И постоянно ищу причину, почему так происходит. Чем чернаки отличаются от нас? И понимаю, что ничем. Все мои исследования, все эксперименты упираются в одно: никаких различий нет. Но они все равно умирают раньше… Намного раньше белаков!
— А может быть, они просто… чернаки?
— Угу, — отмахнулась Аленна. — Еще напомни мне расовую теорию того чокнутого монха… Как его там?
— Гадлер, кажется… К чему ты это вспомнила? Над этим бредом смеялись даже самые помешанные на чистоте крови аристократы.
— Да это я так… От безнадежности. Не могу понять, почему так происходит. Они просто стареют в несколько раз быстрее нас. Все… Попробую добиться от Па разрешения покопаться в Государственном архиве. Все равно свадьба Оли без меня не обойдется ни тут, ни там. Может быть, выясню…
— Можно подумать, что, кроме пыльных бумажек, тебе дома больше заняться будет нечем! — перебил Максиан. — И вообще. С исследованиями и прочими научными закидонами, это ты лучше к Алеку.
— А он сразу все бросит и помчится мне помогать, — невесело ухмыльнулась Аленна. — Знаешь же, как мы с ним ладим.
— Да ладно. Столько лет прошло, — отмахнулся Государь-наследник. — И вообще, жизнь слишком коротка, чтобы думать о смерти. Тем более, о чужой.
Наставница не ответила, а я, лежа на пыльной крыше, со всей ясностью поняла, что скорее выйду замуж за ифита, чем за этого легкомысленного и равнодушного дурака.
— Сразу видно, что ты никогда еще не любил, — в беседке зашуршала ткань, и я затаилась. — Женишься на Оли или нет, но рано или поздно ты влюбишься. Вот тогда мы снова поговорим на эту тему.
— Я влюблюсь? Да ни за что! А главное, в кого? Меня окружают одни пустоголовые дуры, мечтающие только о тряпках и королевских почестях…
Но эти возмущенные слова он выплюнул уже в спину сестре. Я видела, как она, словно споткнувшись, остановилась на песчаной дорожке, ведущей к беседке.