Лучше бы я провалилась сквозь землю.
Всё мое тело гудит от напряжения и полыхает огнем.
Сглатываю застывший в горле ком.
— Вот это должно тебе подойти, — Макс делает несколько шагов в мою сторону, протягивая абсолютно новый набор.
Отшатываюсь от него, как от огня, густо краснея.
— Заботьтесь о своей будущей супруге. О себе я сама позабочусь, — усмехаюсь горько, потому как не знаю, как еще реагировать.
Ненавижу себя за слабость. За обиду, которую на него держу. За желание прикоснуться к нему в последний раз. Ощутить жар его тела и вкус настойчивых губ…
— Ива, перестань, слышишь? Я бы не стал распинаться перед тобой, если бы не хотел видеть в тебе свою женщину.
— Свою женщину? Серьёзно? — стараюсь смотреть ему в глаза. Взгляд в очередной раз замыливается от слез. Сердце на разрыв бахает. Пожарский, сохраняя дистанцию, в который раз меня шокирует. Да так, что мне хочется и разрыдаться, и нервно заржать.
— Какую по счету, Максим Андреевич? Сколько их у вас было? Вы так охуенно трахаетесь, словно всю жизнь только этим и занимались! — выпаливаю, не давая отчета своим словам.
— Ваня… — Макс давит на нервы паузой, а после подходит ко мне. Я неловко отступаю. Не рассчитав траекторию, натыкаюсь на стул и едва не приземляюсь на пол. Пожарский прытко подхватывает меня за талию и впечатывает в себя. Током шарахает, провоцируя остановку сердца, а затем воскрешает своей близостью. Лёгкие набиваются до отказа пьянящим запахом. Я снова гибну, впуская его под кожу в который раз…
— Я сейчас отвезу тебя домой, а вечером мы с тобой встретимся и поужинаем в каком-нибудь уютном ресторане, где сможем спокойно всё обсудить.
Глава 40
Ива
— Идём. — Пожарский вытаскивает ключ из замка и подходит ко мне.
Я растерянно пялюсь на входную дверь, осознавая, что наша волшебная сказка осталась по ту сторону массивной стальной преграды. Здесь, кроме драмы, меня ничего не ждет.
«Я не хочу уезжать…» — думаю об этом, и сердце снова пускается вскачь. Ошалелое, измученное, оно бросается на ребра. От волнения задыхаюсь. В груди нестерпимо ноет. Щеки щиплет от холода, свежо, но я не чувствую прилива сил. Внутри я вся горю. Тоска заполняет каждую клеточку моего продрогшего снаружи тела.
Максим стоит напротив. Сканирует меня своим фирменным взглядом, от которого по коже расползаются колючие мурашки.
— О чём задумалась? — Грудной голос Пожарского отрывает меня от размышлений.
— Так… Ни о чём… — Из груди невольно вырывается судорожный вздох.
Отвожу взгляд в сторону, чтобы не тонуть в его глазах. Иначе снова сорвусь и зависну в них.
Напоминаю себе, что этот человек совсем недавно разбил вдребезги все мои девичьи мечты…
— Мы можем вернуться сюда в любой момент, — произносит Макс, приобнимая меня за талию. Пальцы стискивают через пальто мой бок. Ощущения разят током, прошивают каждый нерв. Прикрываю глаза, чтобы пропустить через себя волнующее тепло и прилив кратковременного удовольствия.
— Ваша невеста… Она была здесь с вами? — интересуюсь я, неожиданно закипая от ревности.
Боже, зачем мне это знать? Я все равно сюда не вернусь. Даже под страхом смерти.
— Я не приводил женщин в дом матери. Более того, никогда перед ними не отчитывался. Вань… — Тяжелый протяжный вздох опаляет мне висок. — Что ты со мной сделала? — Слушаю его низкий голос у уха и начинаю дрожать ещё сильнее. Ноги ослабевают. Колени едва не подкашиваются. — Приворожила меня? Скажи правду… — хрипит Максим, целуя меня в голову, а я чувствую, как глаза до отказа наполняются слезами. Крепче зажмуриваюсь, выдавливая накопившуюся горячую влагу, которая тут же беспощадно обжигает щёки.
— Отвезите меня домой, — шепчу я осипшим голосом.
От очередного эмоционального всплеска в горле образуется ком.
— Конечно, — коротко отвечает Макс, а затем уводит меня к машине.
Мы спускаемся по ступенькам во двор. На улице сыро. Мартовский холод пробирает до костей. Моросит ледяной дождь со снегом. Неприятно и зябко.
Меня еще больше накрывает. Тоска буквально съедает изнутри. Тянет обратно вернуться в дом. Нырнуть с Максом под теплое одеяло и никуда не уходить. Спрятаться с ним от непогоды и от всего мира за этими надежными стенами. Но это невозможно. Увы. Обстоятельства складываются против нас…
— Осторожно. Здесь можно навернуться, — предупреждает Пожарский как раз в тот момент, когда я умудряюсь поскользнуться на последней ступеньке. Взвизгиваю, теряя равновесие, и заваливаюсь в руки Макса. Вцепляюсь в него мертвой хваткой, да так, что пальцы немеют. Часто дышу, разглядывая в утренних сумерках обеспокоенное лицо.