— Господи, да сколько ж можно? — взрывается тетя, швыряя в раковину нож. — Сначала Андрей, будь он трижды проклят! Потом Илья свалился на твою голову. Затем Макс. Пожарские — это какое-то наше семейное проклятие! Ей-богу.
Сорвав с крючка полотенце, тетка прячет в нём лицо и протяжно вздыхает, чуть ли не воет.
— Какой Андрей, теть Лар?
Но ответа не поступает. В кухне воцаряется тревожная тишина.
Родственница продолжает стоять, как восковая статуя, только покачиваясь из стороны в сторону, словно на нее обрушилась вселенская печаль.
— Может, расскажешь? — встаю я из-за стола. Подойдя к тетке, обнимаю её за плечи. — Я думала, у нас нет секретов друг от друга… — шепчу, прислоняя лоб к её запястьям.
— Андрей тот самый мужчина, который вынудил меня сделать аборт в восемнадцать лет. Всё, словно повторилось, Ива. Я как только узнала, с кем ты была, меня словно плитой об асфальт размазало… Илья еще полбеды… Но Макс…
— Кто такой Андрей?
— Отец Ильи и Максима Пожарских. По его вине я стала бесплодной. Когда родился Максим, мне сделали аборт.
Глава 48
Ива
— Как ты? — тетя приносит мне чай с мелиссой. Ставит чашку на тумбочку и садится рядом со мной на кровать.
— Пока ещё в шоке, — отвечаю, задумчиво пялясь в потолок. — Мне потребуется время, чтобы переварить выданную тобой информацию.
— Не зацикливайся на ней. Не стоит.
— Не могу, — обняв одну из моих подушек, поворачиваюсь на бок.
Понимаю, что перед тетей я не виновата, но меня всё равно терзают угрызения совести. Жалят иголками где-то в области груди.
Как же так? Почему нас обеих угораздило влюбиться в мужчин из одной семьи? Прямо злой рок какой-то. И зная об этом, я всё равно продолжаю думать о Максе. Что же я творю? Его отец причинил столько боли моей родной тетке, а я умираю от тоски по его старшему сыну.
Не могу перестать думать о нём. Это выше моих сил.
— Ваня… — выдыхает тетя, опуская ладонь на моё плечо. Сжимает его. Ласково поглаживает пальцами. — Не терзай себя, девочка. Отпусти ситуацию. Дай времени залечить твои раны. Дай себе шанс стать счастливой без него. Не повторяй моих ошибок.
— Ты не понимаешь, теть Лар… — приподнявшись на локте, устремляю на родственницу бегающий взгляд. Глаза снова становятся влажными. Приходится взять короткую паузу и сглотнуть. Закусываю губу, чтобы не разреветься, а плоть предательски дрожит, как и ресницы, на которых скапливаются слезы… — Как мне теперь с этим жить? Ка-а-ак? Я не могу его ненавидеть! И тебя очень сильно люблю. Я чувствую себя предательницей.
— Ива, детка, ну что ты такое говоришь? Прекрати! Не изводи себя.
— Лучше бы я не знала, — продолжаю думать о нашем с тетей разговоре.
На момент знакомства с отцом Максима ей исполнилось восемнадцать лет. Молодая, наивная девушка повелась на красивые слова и обещания. Тогда ещё Пожарский не был владельцем крупной строительной компании — одной из лучших на рынке страны. Как позже оказалось, Андрей удачно женился на дочери застройщика, у которого было несколько земельных участков под строительство частных коттеджей. Тётя узнала о его семейном положении, когда «осчастливила» Андрея новостью о залете. Пожарский быстро нашел решение в пользу своей семьи, в которой вот-вот должен был родиться Макс. Отказаться от перспективного будущего он не мог, раз и навсегда отобрав у моей крестной возможность стать матерью.
После их расставания она так и не смогла устроить личную жизнь.
От жалости к тетке меня душат слезы.
Эмоции раздуваются в груди, как воздушный шар, а затем лопаются. Даю им выход.
— Ну что ты, девочка моя. Не плачь, — обняв меня, тетя крепко прижимает к себе. Покачивает, как ребенка. Гладит по спине. — Зря я открыла тебе свою тайну. Будь умницей. Всё пройдет, вот увидишь. Ты ни в чём не виновата. Не казни себя, Ваня. Не казни…
— Не буду… — всхлипываю, глотая слёзы.
Я же молоденькая совсем, а у неё за плечами пятьдесят с хвостиком лет. Половину из которых родственница посвятила роддому и появлению на свет новой жизни.
— Точно? — уточняет она.
— Обещаю.
Испускаю судорожный вздох.
— Детка, я опаздываю. Выпей чашечку чая и успокойся.
— Беги, теть Лар. Я уже всё. Больше не буду плакать. Честно.
— Ну и отлично. Я тебя наберу чуть позже. Ты ложись и поспи.
— Посплю. Береги себя, — целую тетку в щеку. Разлепляемся. Наши с ней взгляды пересекаются. Я улыбаюсь ей сквозь слёзы. Она тоже. У неё туш потекла. Щелкает по моему носу пальцем, как в детстве. Укладывает опустошенную меня на подушки. Кутает в одеяло, словно маленькую девочку.