— Перси! Тихо, я сказал! — снова крикнул он. За дверью стихло. Он усмехнулся. — Вот теперь похоже на разговор. Сядь, — показал он на кровать, и я снова послушалась. — Что мне нужно от тебя в точности, я объясню потом. Не волнуйся, ничего криминального или противозаконного. А если в общих чертах: я к тебе даже притрагиваться не собираюсь, но официально мы будем какое-то время помолвлены, а потом поженимся. И ты будешь изображать из себя любящую невесту, потом преданную жену. Поэтому на будущее: никаких других мужиков я, естественно, не потерплю. Будешь сопровождать меня на разные мероприятия и соблюдать прочую светскую ерунду. А когда всё закончится, я тебя отпущу. Мы разведёмся, и ты опять будешь жить как хочешь. Выйдешь замуж по любви и что там ещё насрано в твоей светлой головке. Но всё это уже потом, без меня.
— А когда всё закончится? — спросила я. И пёс, что словно слушал, пока говорил хозяин и, не желал слушать меня, снова громко и требовательно тявкнул и заскулил.
— Когда я решу, — смерил меня взглядом Моцарт и приоткрыл дверь. — Ну, ладно, Перс, иди сюда.
Едва сдерживая радость, в комнату ворвался рыжий с белым корги. Закрутился на месте, повизгивая от восторга и неистово завилял хвостом.
— Ах ты жопа толстая! — присел хозяин и потрепал его за уши. — Наглая рыжая жопа ты, Перси!
— Хорошо, я согласна, — кивнула я, хотя была и не уверена, что он меня слышал. На глаза навернулись слёзы, но не от страха. Собака! У него собака.
— А чего ревёшь? — покосился он.
— Не знаю. Можно? — протянула я руку.
— Персифаль, это Евгения Игоревна, — показал он пальцем. — Она будет с нами жить. Гав! — он резко дёрнулся к моей протянутой руке.
А когда я вскрикнула и отпрянула, заржал. Дурак!
— Да не бойся ты, глупенькая. Он не кусается. Бояться здесь нужно только меня, — усмехнулся он и встал.
Собака! Тискала я персиковое лохматое безобразие, что радостно отвечало мне взаимностью. Со мной вместе будет жить собака! Наверно, это всё и решило.
— В общем так, вот это всё свинство, что ты тут устроила, убери сама. Это ключи и деньги, — положил он на стол связку и банковскую карту. — Держать тебя насильно никто не будет, но жить ты будешь здесь. Можешь ехать домой за вещами и куда тебе нужно, в твоём распоряжении машина с водителем. Слышишь меня? Машина. Никакой самодеятельности, такси и прочего. Только мой водитель. Он же твой телохранитель. Также в твоём распоряжении экономка, горничная и повар. Но они тоже будут утром. Все вопросы к ним. Это понятно?
— Да, — кивнула я.
И снова кивнула, когда он спросил с нажимом:
— Тебе точно всё понятно?
— Смотря что вы имеете в виду, — решила я всё же уточнить.
— Я имею в виду, что ты не особенная. Помни это. Будешь доставлять мне проблемы — отправишься домой. Я найду другую, покладистую невесту, это не трудно, и мне плевать на сложности твоей семьи. Теперь ясно?
— Более чем, — опять кивнула я.
— В этой комнате ты временно. Потом выберешь себе другую по своему вкусу.
— А вы? — просила я рассеянно: пёс принялся слизывать с пола размазанную пасту, и я никак не могла заставить себя оторваться от этого зрелища.
— А я, — усмехнулся он, — буду в соседней, — показал пальцем вниз. — До встречи, Евгения Игоревна!
— Можно просто Екатерина, — усмехнулась я, припомнив ему, как он умышленно ошибся с моим именем, когда пригласил танцевать.
Одна его бровь взметнулась вверх, изучая меня. И я уже проклинала себя за язвительность, когда он заржал.
— Пять баллов!
— Можно просто Женя, — одумалась я и улыбнулась.
— Женя, — передразнил он. — Ну, спокойной ночи, Женя!
Постучал по ноге, привлекая внимание собаки. И Перси, радостно повизгивая, убежал вместе с ним.
Глава 9. Моцарт
Просыпаться с ощущением, что в квартире я не один, было странно.
И дело не в Перси, развалившегося на моих ногах. И не в прислуге.
Перси я давно принимал как часть себя. Охрану и прислугу не замечал.
Я дёрнул одеяло. Пёс проснулся. Сладко потянулся. И, даже не глянув на меня, рванул куда-то по своим собачьим делам.
Я тоже потянулся. Пошёл в спортзал. И всё то время пока бегал, тягал железо, плавал в бассейне и принимал душ, это ощущение, что Она где-то здесь, не отпускало.
Девчонка жила у меня третий день и что бы я ни делал: работал, звонил, мылся, ел, смотрел телек — теперь я её чувствовал. Но не как нового члена семьи, а как некий сгусток энергии, безликое пятно, незаметную тень и всё в этом роде. Я не видел, не слышал, понятия не имел где она и что делает, просто знал — она здесь.