Со стороны замка лес выглядит как и прежде. Лишь желтая пелена, заметная не каждому глазу, искажает пейзаж. Пушистые ветви кедров играют шишками на мягком осеннем ветру. В детстве мы вместе с матушкой и Истаром играли здесь в прятки. В воспоминаниях пронесся заливистый детский смех — Истар свалился с дерева, не удержавшись за ветку, измазался в смоле, расстроился, колотил ногами по “плохому” дереву, а мы хихикали до упада.
Я сделала шаг, чувствуя, как разводы магического купола проходят насквозь. Я, конечно, уже выходила “на свободу”, но лишь единожды. И только чтобы удостовериться, что делать это могут не только курицы, которых я использовала как проверку.
Грязно-желтые отблески тускнеют у земли. Ощущение невесомое, быстрое. Как надеть платье через голову. Сначала тесно, а потом в самый раз. Магические искры будто цепляются, проверяют.
Я выхожу наружу и первым делом чувствую резкий запах гари. Скорбящий лес, не скрытый магией еще не скоро смоет его. Обугленные деревья просят лекарство, просят забрать их с собой под магический купол, который защищает замок от темных сил. Как хочется провести пальцем по одному из них, прикоснуться щекой, забрать скорбь, оставив на себе черный след.
Я делаю лишь шаг, не решаясь идти дальше. Темных я никогда не видела, поэтому не знаю чего бояться. Однако в книге по магоплетению говорилось, — желтые потоки способны остановить, удержать, превратить в камень. А значит, выходя за пределы купола я лишаю себя защиты. Я не способна подчинить колдовство и лес не подскажет, не почувствует угрозы — он не способен больше говорить. А когда-то лес был другим…
Тревога в моей груди росла и норовила вырваться на волю, терзая мою стойкость. Даже в день когда ушел брат, я не чувствовала себя настолько разбитой и преданной. Я так надеялась на Даруну, а сейчас, кажется, в мире нет человека, способного мне помочь.
— Почему ты далеко, братик?
Истар не допустил бы этого, защитил бы меня. Брат — герой, я и сейчас не перестаю в это верить. Он готов отдать свою жизнь ради семьи. А я? Готова ли я на подобное?
Тишина пронзала лес, терзала мысли холодным шелестом.
— Почему!? — крикнула я в никуда.
Отвечать мне было некому. Я сделала еще один шаг, навстречу свободе, потом еще один и еще. И побежала, ломая сухие ветки. Лучше умереть, чем так, чем против воли! Дыхание сбилось. Глупое, непутевое дыханье. Я оперлась ладонями о колени, тяжело дыша. Я не кричала, выла, будто угодила в капкан. Звала на помощь, плакалась. Вдруг мысль острой иглой уколола разум. Светлая Мать, это опасно! Я прикрыла рот ладонью, снова натыкаясь на звенящую тишину, в которой ни птица не запоет, ни кузнец не застрекочет. Всхлипнула и тут же зажала рот второй ладонью. Тише нужно, как мышка, что прячется в листве от филина. Слез не было, ночью я выплакала все без остатка. Другие это были всхлипы, отчаянные и горькие. Рана затянулась, но еще не зажила. Я зажмурилась. Руки тряслись, ноги примерзли к земле. Больше не сделают шагу в неизвестнось. Я вдохнула поглубже и повернула обратно.
Снова путь по ступеням. Сменялись бесчисленные развилки, коридоры, проходы, пока я не добралась до жилой части замка. Здесь начинались комнаты прислуги, дальше кухня. Краем уха я услышала чужой разговор, звуки пробивались сквозь стены, преследуя меня. Повинуясь внутреннему чувству, я замедлила шаг и начала прислушиваться. Дурные мысли потихоньку вытеснялись сплетнями, которые я подслушивала.
— Рульда, а сколько картошки чистить?! — спросил звонкий девчачий голосок.
Кухарка запричитала, заохала и будто побежала, маша тряпкой в разные стороны.
— А ну пойди прочь, опять всю переведешь! Я тебе что сказала, иди на конюшню и там помогай!
Слушая разговоры, я ощущала, как становится легче. Жизнь шла дальше, не спотыкалась о мое замужество.
Прижала ухо к стене. В одной комнате ворчали на плохую охрану замка, в другой нерадивую служанку ругали за мятые простыни, а потом и за непостиранное другой служанкой белье. Холод от каменной кладки пробирал до костей, а я все шла, следуя за теперь уже неразборчивым бормотанием.
Картина! Я вспомнила, что в большой картине одного из коридоров есть отверстие. Прижала ухо к стене, повел меня неразборчивый шепот. Холодная кладка пробирала до костей! Мы через нее в детстве следили за Валленом и бегали проверять, правда ли этой дырки не видно. Оказалось она спрятана в алых цветах на женском портрете.