Я как открыла глаза от удивления, так и застыла. К чему готовилась — не знаю, но голова все равно от неожиданности помутнела. Страхом наполнилась. И будто по плечам побежали многоножки во все стороны.
— Да, а еще его советник и охрана, четыре человека. Они с нашим королем как с побратимом скрепились и скрылись за дверьми зала советов.
— Это и так ясно как день: где король, там и подданные, — раздраженно проговорила я, морща глаза от жжения, забыла о мыле на лице.
— Как они выглядят? — раздраженно выплюнула я.
— Люди как люди, только бледные, будто и неживые вовсе. Наряды у них чудные, чужие. Воины так вообще… Горы, не люди. Костюмы их эти… — задержалась служанка, воображая, — это мне Мартиша сказала, — отмахнулась расстроено.
— Мартиша их видела? — я надеялась, что ее можно привести сюда и расспросить лично.
— Мартиша нет, и я нет, — со вздохом проговорила служанка, — нас бы не пустили.
Она все вздыхала и медлила — перестала мылить мне волосы, я стукнула ее по рукам.
— Кто же тогда тебе об этом сказал?
— Прислуживает гостям Артиша, а Мартиша у Артиши спросила и все мне передала. Сестры они.
— Она рассказала что-то еще?
— Нет, Ваше Высочество.
— И ради этого ты пробежала больше половины замка… — одна новость сквернее другой. — Давай сюда полотенце. Оденешь меня и возвращайся!
Служанка помогла мне одеться в выбранное матушкой платье. О купании напоминали лишь мокрые волосы и капли, которые холодили кожу, стекая с локонов. Служанка заулыбалась, оглядывая меня с ног до головы, и снова легкомысленно застыла.
— Чего ты тут стоишь, беги к Артише!
— Мартише, — поправила она. — Я Вам не нужна?
— Иди же! — разозлилась я.
Тоже мне! Одежда у них красивая… У рыбаков-то? У нелюдей! Без служанки в комнате стало пусто. Слово сказать злого некому! Одна. А может душа моя инеем покрылась… от страха. Я все смотрела на дверь. Вот-вот войдет. Кто? Сама не знаю. Чего ждала? Всего сразу и ничего вообще. Сейчас не убежишь, да и нет нужды, зал советов в другом крыле, тоннелей там нет, не подслушать, не подглядеть. Томление — вот лучшая сердечная отрава. Не знаю, сколько прошло времени, ощущения мои растягивали мгновения.
— Лицо удалось разглядеть. Лицо короля! — зашептала служанка, только дверь в мои покои затворилась.
Он ведь сын его, мой жених. Против воли затаилась. Хотелось услышать, что скажет. Знала же, жуткие, грубые, необразованные. Нет! И слышать ничего не хочу! Все равно. Наплевать!
— Бровей нет, — с сомнением в голосе прошептала служанка, будто стены нас подслушивали.
От удивления я даже перестала мысленно брыкаться. Мне показалось? Или она действительно это сказала?
— Совсем? — и все равно ужаснулась.
— Торчат три волосины. Я сама не видела. Передали. Носы какие-то как не носы, огрызки от орлиного профиля. Губы бледные, как у утопленника… — служанка осеклась и продолжила дальше, словно сама с собой. — А-а! То, что бледные я уже молвила. Так и не потеплели они!
Я стояла у кровати. Так там и присела, хорошо хоть не расплакалась. А то что же это из-за мужской красоты слезы лить? Только грустно стало так, за урода то замуж… Еще и за нелюбимого…
— Я пойду, — печаль мою с горы разглядеть можно было, а служанка в двух шагах стояла.
— Иди.
Теперь время быстрее побежало, только вот мне уже вовсе не хотелось, чтобы служанка приходила. Не зря боялась. Лицо ее сейчас, что и было, один в один утопленник. На морских что ли переглядела? Кровь от щек отлила, глаза-бусины распахнулись, как у кошки, а зрачки — точечки, точно призрака увидела.
— Что там? — с порога спросила я.
— Ваше Высочество…
— Говори же!
— Ваше Высочество…
Служанка бросилась ко мне, упала на колени у моих ног, обняла. Крепко-крепко так обняла, будто сестра младшая и затараторила.
— Ваше Высочество, нельзя Вам туда, это стыд!
— А ну, успокойся, — холодно одернула я ее, сама не на шутку испугавшись.
Только вот говорить спокойно не могла, лишь злилась. Устала бояться, устала неспокойной ходить. От злости своей устала. Думала ведь, что смирилась! Где там… Всякая гадость наружу лезет.
— Говори же!
— Ваше Высочество, четверо их!
И чего перепугалась, сама то поняла?
— Ты так и сказала, порталом прибыло четверо. Забыла?
— Нет же, Ваше Высочество, четыре портрета, — почти шепотом, — и все по вашу душу! — Переходя на писк.