— Я не смогу жениться на женщине, которая будет страшнее меня! — замучено проскулил Олли.
Красота для него имела большое значение. Его мать была особенно красивой, она и сейчас оставалась такой. Темные волосы подчеркивали изысканность лица и чистоту кожи. Он был ее первенцем и всегда считал, что ему досталось от матери самое лучшее. Такой же утонченный и элегантный образ, присущий больше девушке, нежели парню. Большие голубые глаза, которых едва коснулась льдистая серость, всегда выделялись на фоне цвета глаз других детей моря. А Олли уделял очень много внимания красоте чужих черт лица, наблюдал, сравнивал и видел отличия. Длинные густые волосы струились шелком. Мягкость улыбки и румянец щек делали его “живым”. Девушки таяли, видя его перед собой. И принцесса наверняка растает. Олли никогда не сомневался в себе, но загадка не распаляла интерес, не манила. Загадка вызывала в нем грусть. Красота Птицы не должна уступать красоте его собственной. А тут так некстати Ригир повысил тревогу и мысли снова темнили разум.
— Пройди хотя бы этап обещания, а там уж и рассуждай. — Ригир зевнул, бесполезные разговоры наскучили.
То ли посмеялся, то ли посочувствовал. Олли так и не понял.
В залу вошел воин. На волосах его еще не высохли соленые капли.
— Ин! — с грустью и надеждой воскликнул Олли. — Ты что-нибудь знаешь о Птицах?
Илей посмотрел недобро. Ну разве можно опаздывать на совместную трапезу!
— И-и-ин! — протянул Олли, капризничая. — Садись к нам!
Ин на ходу размял затекшую шею, разогнав кровь, и прошел на свое место. Он убрал волосы за уши, проводя по голове открытыми большими ладонями, сплошь покрытыми мозолями. В отличие от братьев он не заплетал их в косу, не делал хвост и не носил иных причесок. Так уж повелось с самого детства, а Ин никогда не изменял себе.
Ригир налил ему вина, прохладного и сладкого. Тот жадно выпил все до капли, ставя бокал на стол с шумным выдохом. Он утолил жажду. Все ждали ответа, пауза затянулась и Олли, кусая в напряжении ноготь на большом пальце, подумывал повторить свой вопрос.
— Точно уродка, — движения пальцев сложились в слова.
Илей рыкнул:
— Ин, не за столом!
Руки Ин сразу опустил, но искоса покосился на Ригира, пряча от старшего Илея задорный оскал. Шалость удалась! От такого выражения на его носу залегли по звериному морщинки. Лишь это смогло заставить скучающего Ригира еле заметно хмыкнуть. Ин невоспитанно, руками, положил на свою тарелку большой кусок мяса и с жадностью откусил. Никто так и не узнал, что на самом деле творилось в его голове.
Глава 1
— Вура, — с благоговением прошептала я, вложив смысл в каждую произнесенную букву.
Сложила пальцы, мягко провела две линии в воздухе и указательным пальцем закончила узор, с надеждой смотря сначала на руку, а потом и на шкаф. Мгновения текли. Долгие, неспешные. А я терпеливо ждала. Знака? Неведомой силы? Трепета? Сама не знаю. Я повторила вновь. Зажмурилась. Затаилась. Неспешно открыла глаза и вздохнула.
— Не получается! — зарычала я, падая на мягкое покрывало.
На потолке лукавой улыбкой светился месяц.
— Что смотришь? — насупилась я, складывая руки на груди.
Книга лежала рядом. Лучше бы я ее вообще не находила! Бесполезная! А может дело в ней, может в ней ошибка! Но я читала об этом символе и в другой ведьмовской рукописи!
Я подняла книгу над головой и снова перечитала до дыр заученные строки. “Значение руны Вура — открытие пути. Свят путь тот, что проложен благими мыслями. Открыт тот путь, что Вура освещает”. Дверь в комнату тихо приоткрылась. Не нужно было смотреть на вошедшего, чтобы понять кто это.
“Две зигзагообразные линии, неспешно проведенные по воздуху, необходимо скрепить…. “
— Отец выдает тебя замуж, — плюхнулся на кровать рядом со мной старший брат, Валлен.
Я поморщилась, отвлекшись от чтения и безучастно ответила.
— Лжешь, — пришлось перечитывать последний абзац.
“Две зигзагообразные линии, неспешно проведенные по воздуху…”
В момент он растянул губы в усмешке и быстрой хваткой вырвал книгу из моих рук. Его пальцы так небрежно держали нежные страницы, что мне стало жалко книгу, но я не отпускала. Валлен лишь оттолкнул меня и устроился поудобнее, занимая мое место, пролистал страницы назад, а затем вперед. Насмешка переросла в надменное и вычурное выражение. Я надулась и снова потянулась за книгой.
— Ла-асточка, ла-асточка… — проговорил, нарочно растягивая гласные, — знаешь же, магия не для нас. Мы выше этого.