— Сядь же! — раздраженно выдала я, проходя вокруг большого стола.
Замок будто был пуст, я не слышала ни единого шороха.
— Завтрак для принцессы, — неслышно вошла морская служанка с подносом на руках.
На подносе в двух каменных тарелках дымилось что-то темно-зеленое, аккуратно нарезанный хлеб ровно лежал на салфетке. Я скривилась.
Ави пододвинула к себе тарелку и без раздумий зачерпнула большую ложку этой жижи. Я сглотнула вязкую слюну, корчась. Она зачерпнула еще одну и еще.
— Вкусно? — с сомнением поинтересовалась я.
Служанка пожала плечами и взяла со стола хлеб цвета земли. Они правда это едят? В моей голове были куски сырого мяса на кости, но никак не это… Однако служанка ела, да так, будто голодала дня три! В замешательстве я села, сложила руки на столе и смотрела, как она уплетает “лакомство” за обе щеки.
— А вы не будете? — сквозь чавканье спросила она.
Я отчего-то смутилась.
— Ваше Высочество, — вошла в столовую еще одна морская. — Пройдемте в Ваши покои.
Ави неуместно быстро начала черпать жижу, громко звякая по тарелка ложкой, затем вытерла рукавом рот и встала. "Съешь зеленую кашу, дикарем станешь", пошутила про себя я.
Меня выкупали в бочке с травами, заплели волосы, обмазали мазями, затемнили глаза, заалели губы, одели, намазали цветочными маслами.
— Чудный наряд, — горько посмеялась я, разглядывая себя в зеркало.
Ноги мои были открыты почти полностью, юбка состоящая из перьев, и еле-еле доставала до середины бедра. Так по их мнению одеваются птицы? Лицо и тело украшало множество искр, которые переливались на солнце бело-синим сиянием.
— Причудливый наряд, Ваше Величество.
— Нет нужды обсуждать тряпки. Ты помнишь о моей просьбе?
— Да, Ваше Высочество, все что узнаю о свадьбе, вечером передам Вам.
Несмотря на мое неумении ладить со служанками, сейчас мы словно нашли общий язык.
— Ты будто хочешь сказать что-то еще.
— Вы не похожи на себя.
Я горько усмехнулась.
— Я думала, ты любишь украшения.
Она поджала губы.
— Вы тоже их любите. И если вы не переживаете за себя, то не забирайте у меня эту возможность.
Я вновь перевела взгляд с лица служанки. Действительно не я. С той стороны смотрела чужачка. Стоило ли брать с собой вечное напоминание о доме в виде служанки. Их и тут полным полно.
— Делай что хочешь. Только о жалости забудь. Кто я по-твоему? Дохлая кобыла?
Я развернулась и вышла. Военные, а их снова было немало, повели меня по коридору, длинному и неуютному. Мне вообще казалось, что я в казарме, а не в замке. Его не украшали картины, а через окна не проходил теплый солнечный свет. Только узоры волн на ручках отделяли серые стены от серых дверей.
Меня посадили на повозку, украшенную лентами и цветами. Белыми и синими, в дань птичьим традициям. А вот водяные лилии и чучела морских змеев точно принадлежали им. Самым главным украшением повозки стала я, неудобно усевшись в центре. На сцене бушевало представление. Люди, переодетые в птиц и рыб, танцевали в угоду гостям.
— Ты выглядишь как омытый водой камень. Лучше некуда, — шепнула мне женщина, которая аккуратно раскладывала шлейф моего платья.
— И вас не смущает, кто я?
— А чего же, совсем нет, — простодушно отозвалась она, не отвлекаясь от ткани.
Телега тронулась. Звуки арфы и флейт стали отчетливее. Лишь сейчас мне будто вернули слух. Я слышала много разных мелодий, которые смешивались с шумом людских голосов.
Я посмотрела на низкий вырез платья, открывающий ложбинку грудей. Во рту пересохло. Что же это за платье такое… Лоскуты ткани плотно, будто отлитый под меня панцирь, ложились на грудь и талию. Руки задрожали, и в груди натянулась струна, встала поперек горла и мешала дыханию. Вот он, момент моего падения. Пусть этот проигрыш станет чьей-то победой. Пусть все это будет не зря. Светлая матерь, пусть так, я очень прошу тебя!
Музыка стихла, на пиру раздался звучный мужской бас.
— Ну что, дети мои, я обещал вам ценный подарок из-за морей.
Я узнала его мгновенно. И снова стало страшно. Телега покатилась, меня ввезли в внутренний двор замка.
— Вот он!
Все изучали меня, заморскую зверушку. Им было на что посмотреть. Мои ноги, грудь, плечи, все выставлено на показ для величавого зрителя. Кожа переливалась на солнце, словно драгоценность. А король, о-о, Махна Вечный, упивался трофеем и гордился таким исходом. Он искал одобрение в глазах собравшихся и вдоволь его получал. От излишнего внимания я чувствовала себя породистой лошадью, которой разве что в зубы не заглянули. Телега стояла прямо перед длинным столом, с большой рыбиной по центру. Ждет ли меня такая же участь? Рядом с ней ровной украшенной композицией лежал картофель, зелень и другие овощи. Высокая телега была на одном уровне со столом.