Женщины задышали громче, в унисон. Я не спешила садиться в круг, внимательно слушала, оставаясь поблизости. Они плавно, одна за другой, будоражили пламя тяжелыми вздохами.
Девушка обогнула их и подошла ко мне, освещенная пламенем, будто сама была им. Она зачерпнула чернь ладонью и поднесла к моему лицу. Я отшатнулась, поморщившись. Я это пить точно не буду…
— Да ты и правда чистая. — Насмешливо хихикнула она.
Жидкость стекала по ее рукам, смешиваясь с узорами, размывая их. Звуки стихли, будто им мешала кость, вставшая поперек горла. И кость эта носила мое имя.
Но девушка не церемонилась, просто облила меня. Я закашлялась. Рот наполнился, морским, солоноватым привкусом. Глаза защипало! А она, хихикая, побежала обратно к костру. Бесноватые морские черепушки!
— Дикари! — сквозь зубы прошипела я, вытирая глаза.
А женщины не теряли мгновения. Вдохнули, как одна, и запели. Их голоса сливались в единый звук. Мелодия отбивалась от стен замка, становилась ярче, четче и загадочнее. По рукам побежали мурашки, волоски на теле будто звали меня присоединиться к неведомой мелодии и стать ее частью. Что-то новое звало меня, уносило без оглядки в другие места. Там была только свобода и ничего больше. Будто заколдованная, я могла полететь, могла ощутить крылья и достать до небес.
Руки сами собой поднялись над головой, закружились, как лебединые шеи. И летели, летели навстречу пламени, новым ощущениям и свободе. Обволакивающая мелодия рассеивалась и будто собиралась заново. Оплетала меня звуками и ощущениями. Нить скрепила меня полностью, закончилась, натянулась, и теперь уже я крутилась вокруг нее. С каждым оборотом сердце мое билось все сильнее и сильнее, удары попадали точно в мелодию. Огонь соединился с ритмом моего сердца. Теперь я ясно могла разглядеть, что он не нападал на небо, а манил его, манил к себе, манил с собой. Огонь страстно желал стать небесной частью. Он хотел слиться с солнцем или луной. Стать небесным светом.
Голова кружилась, вот-вот и упаду на колени, потеряю равновесие.
К женским голосам присоединились голоса мужские. Я заметила, что кружусь не в одиночестве: другие девушки тоже кружатся в такт мелодии. Я зацепилась за чужой взгляд. С каждым оборотом он удерживал меня, не давая упасть. Взгляд изучал, рассматривал, в порыве танца мне на мгновение показалось, что я танцую лишь для этих глаз. Я будто могла видеть его сквозь людей, разделяющих нас. Тут были только мы и эта мелодия.
Танец внутри меня был пламенем, был музыкой, буйством невысказанных чувств. А он, человек, который держал меня, был ледяной родниковой водой, хмурым небом. А возможно глаза его производили на меня такое ощущение, будто это он держал опоясывающую меня нить. Сдерживал, направлял. Я потянулась вслед за нитью, она вела меня. "Я тоже хочу слиться с небом, я тоже тянусь к нему", думала я, кружась рядом с девушками. Ноги не привыкшие к таким танцам, смело сделали шаг, затем еще один. “Кайруан умер из-за тебя” — ударила меня хлесткая мысль, и я упала. Взгляд исчез. Небо рассеялось. Я больше не была огнем. Голова моя кружилась, или танцующие ноги вокруг, я не понимала. Я не могла подняться. Зажмурилась, прогоняя тревогу, приводя мысли и дыхание в привычное русло. Что это со мной такое было?
Освещенные пламенем лица стоящих рядом людей некрасиво искажались от теней, но я смогла узнать человека, который стоял в нескольких шагах от меня. Это был принц Ригир. В безжизненных глазах я сумела рассмотреть чистейшее, ничем не прикрытое безразличие. Такой взгляд не встретишь у ребенка или юноши. Молодость определяет новизну жизни и интерес к ней, а этим глазам будто все пресытилось, надоело. Он посмотрел на меня равнодушно, словно в пустоту.
— Разнимите их! Кто-нибудь! Он же убьет его! — завопила женщина.
Ригир отреагировал мгновенно, а я оглянулась с опозданием, несмело вставая на ноги.
У тюков с сеном, лежал слизняк и смеялся. Ухмылка, уже успевшая закрепиться в моей памяти, была направлена в сторону противника. Они сцепились, это было похоже на бой маленьких братьев днем, в нем тоже была эта борьба за первенство, только он был намного жестче и расчетливей. Противник-воин ловко уворачивался от атак и сам при всей своей подготовке не хотел ранить слизняка. Он водил его за нос и бил рукояткой деревянного меча, а не его лезвием. Подсечка, и он уже держит слизняка за волосы, подставляя игрушечный меч к горлу. Было до простоты очевидно, слизняк ему вовсе не соперник, но тот почему-то велся и был излишне раздражен.
— Ну! — прокричал слизняк. — Давай! — распаляя.