Ин встал напротив. Холодный как камень. Его оружие — копье. Он крутил его, переворачивал за спиной, перебрасывал, играл, дразнил животное. А принцесса сидела на месте, гордая и непоколебимая, лишь пальцы, сжатые до бела, выдавали тщательно скрытое напряжение.
Принц хорохорился, заводил зверя. Щелк — и будто срезали волосы у девицы. Щелк. Щелк. Щелк. Клешни рассекали воздух, свистели на утреннем ветре. Щелкнуло сверху, и принц пригнулся, щелкнуло снизу, и подпрыгнул, грациозно, будто ничего не весил. Брызги летели в разные стороны, кристаллами искр сверкали на чистом небе.
А принц, уклоняясь от новой атаки, вонзил копье животному меж глаз. Краб завизжал, издал скрипучий, рокочущий скрежет, будто сотня зубов прошлась по медным тарелкам. Горожане поморщились, закрыли уши ладонями. А краб злился от нетерпения, хотел перещелкнуть противника клешнями и полакомиться добычей.
В очередной раз, когда краб ударил сверху, Ин пригнулся в прыжке, да так и проехал по водному полю под туловище животного. Ударил наотмашь, резко прокручивая острие. Визг разнесся снова. И Ин не медлил, вновь вонзил копье в нежную кожу. Прогремел молчанием решающий удар. Краб рухнул, шумно ударяясь о водную завесу. Ин победил. Чисто и легко.
Принцесса смотрела неотрывно, эмоции бурлили внутри, просачиваясь шумными выдохами. Следом дыхание ее замедлилось. Воздух был приятный и свежий, а руки ее легли открытыми ладонями на колени. Она вновь сделала глубокий вдох.
Ин подошел к своей чаше, зачерпнул из нее воду рукой и жадно выпил, растирая остатки по лицу. Капли с каждым его шагом проникали вглубь песчаного берега. Принцесса следила за его движениями, искоса поглядывая в левую сторону, поэтому не сразу заметила звенящую людскую тишину. Стоило ей только поднять глаза на выдвигающуюся из морской пелены клетку, она как завороженная уставилась на клубок, который таился внутри.
К клетке не решились подойти даже воины-охранники, чудище щупальцами перекатывалось как змеиный клубок. С каждым мгновением зверь будто увеличивался, то и дело норовил вырваться, ему не хватало места.
Принцесса с интересом наблюдала как щупальца постепенно пролезли, один за другим, через прутья клетки. Зверь извивался волнами, в мгновение будто уменьшился — проник через преграду и явил себя всему морскому королевству. Большой, жирный восьминог, на деле будто сплел внутри себя паутину, из которой вырывались новые отростки.
— Что это такое? — не сдержала удивленный возглас принцесса.
— Живность пострашнее ищут на глубине, — сухо выдал Илей.
Ласта выдохнула возмущенно:
— Ты брешешь!?
Однако ей уже никто не ответил.
Ригир неспешно вел за собой меч, обходя животное со стороны. Круг за кругом, не нападая и не защищаясь. Непонимание осело шепотом в людской толпе. Все ждали действа, игры, ждали того, что им подарил первый принц. Время тянулось, а Ригир все так же круг за кругом волочил меч по воде. Только зверь протянет к нему лапу, Ригир безынтересно толкнет ее ногой и пойдет дальше. Размеренные, расчетливые движения — не нападения, а скучающая насмешка.
Животное быстро подстроилось под этот неспешный танец. Новая лапа, и снова толкает ее ногой.
— Он что, вообще не будет биться?! — возмущенно воскликнул кто-то из толпы. Возмущения были напрасны, едва зверь снова выставил лапу, Ригир разрубил его мечом. Кусок звериной плоти — будто отсеченная часть червяка. Зверь же молниеносно выкатил наружу свою зубастую голову и укусил принца за руку.
Крена ахнула и схватилась рукой за живот, а затем посмотрела на перчатку сидящей поблизости принцессы. Ласта не могла отвести глаз от неожиданной перемены поединка. Ригир перекинул меч в левую руку и теперь стало понятно, для чего он обходил зверя по кругу десятки раз. Животное запуталось в собственных лапах, перекрутилось, будто крысиная королева. Ригир спокойно занес меч и отрубил зверю голову, так и не потешив публику зрелищем. Тело восьминога рухнуло, разбрызгивая по полю синюю кровь, которая тут же смешивалась с морской водой.
Щупальца еще двигались, когда Крена наклонилась и шепотом, пока мужчины обсуждали бой, произнесла:
— Пока в птице не началась война, таких зверей не было здесь. Они будто отравлены.
Ласта окаменела, не сумела повернуть голову, не сумела ответить. Мысли, такие незнакомые, чуждые птичьему роду, таились внутри.
— А если каждый из них одержит победу?
— Видела, как Ригир не шевелит правой рукой? — Ласта нахмурилась, вспоминая, и кивнула. — Если Хрута ранят, будут сравнивать их ссадины, синяки. А если нет…