На рисунках, точно так же как в песне, мужчины побеждали чудовище и возвращались домой к своим любимым. Как нанесли такой узор на холодную поверхность я не знала, но захотелось коснуться рукой, вложить пальцы в словно выжженные борозды на серебре и провести по ним. В этих рисунках заложен глубокий смысл, я кожей ощущала, что они, будто надетые на нитку жемчужные бусины, сплетали украшение моей судьбы.
— Где твоя благодарность?! — Хрут нагнал меня и больно дернул за плечо.
Я поморщилась и резко скинула его руку, поворачиваясь к нему. Он зудел как противная муха над тарелкой вчерашней каши. Да еще и просил благодарность?
— Твоя жизнь всецело зависит от меня! — он помахал перед моим лицом сложенным свертком.
Я всплеснула руками, но забрать вещицу так и не сумела. Сколько хотелось гадкого наговорить в ответ! Обида щипала язык, руки тряслись от ненависти.
— Я повторять не намерена. — Выплюнула я сквозь зубы. — Убери руки.
Он саркастически рассмеялся, полностью утратив напускное спокойствие и сосредоточенность.
— Здесь тоже не трогать? — он хотел провести пальцами по моему подбородку, однако я выставила связанные между нами руки. Получилось даже лучше, чем я ожидала. Тесьма на моих запястьях оцарапала его подбородок. Слизняк поморщился и резко провел по лицу, грубо стирая неприятные ощущения.
Невинный сверток в его руках затрещал, глаза налились кровью. Он хотел накричать на меня, возможно, даже ударить, уже поднял сверток к моему лицу и тихо заговорил сквозь зубы. Светлая матерь уберегла меня, я ничего не услышала. Его негодование заглушил новый барабанный бой.
Удары были в разы громче, мощнее. Птицы слетели с крыши замка и полетели вразнобой, заполняя черными точками ясное небо.
Хрут толкнул меня, и я упала прямо в чашу, отбивая мягкое место. Веревки внутри давили с каждой стороны, оплетая меня как букашку, которая попала в паутину.
— Ты в своем уме?!
Я пыталась выкарабкаться, поменять положение, но слизняк совершенно потерял разум — мешал, удерживал. Бой продолжался, люди стучали по груди, топали, повторяя ритм музыки.
Слова “Дай обещанье, дай обещанье. Бейся, бейся и сбереги" не утихали. С завязанными руками было сложно сопротивляться, но я пыталась укусить его, возилась, толкала. Неприятные касания слизняка царапали кожу, как лезвия. Хотелось во что бы то ни стало вырваться. Он связал мне ноги похожей тесьмой и привязал тело ко дну раковины. Веревки стали давить сильнее. Я почувствовала слезы на щеках. Мурашки пробежали по коже, мне было жутко страшно и холодно. Хрут пропал из виду, барабаны стихли, люди не издавали ни звука, будто растворились. В кристальной, как горная вода, тишине я слышала лишь неприятное “шик-шик-шик”.
Звук не затихал, он то замедлялся, то снова становился быстрее.
— Развяжи меня! Немедленно развяжи меня! — паника начала застилать глаза.
Я, связанная и брошенная, лежала на дне холодной ракушки. Лишь противный звук подсказывал, что я не одна. Он не прекращался, прокатываясь холодной каплей по моей спине. С трудом я сумела подняться на локтях и тут же услышала громогласный вопрос:
— Где твой кинжал? — голос Махны заставил меня съежиться.
Руки Хрута тряслись, лицо налилось зеленью, трусливые глаза бегали по путам раковины.
— Ин, — холодно произнес король.
Слизняк трясущимися руками снова скоблил путы чаши. Он прикладывал всю силу, на которую был способен, но его кинжал лишь издавал неприятное ”шик-шик, шик-шик”.
— Ин! — нетерпеливо повторил Махна. — Помоги ему.
Я с трудом нашла его в толпе. Он будто хотел отстраниться. Сбежать и не видеть происходящего. Он свел челюсти, будто камень, который не может сдвинуться с места. А я следила за ним. Светлая матерь, следила неотрывно. Боялась хоть что-то упустить из виду.
— Я справлюсь сам! — Обиженный и неуверенный голос слизняка сорвался на писк.
Король не слушал его, подошел к Ину и с холодной решительностью придвинул кинжал к его горлу. Они мгновение смотрели друг на друга, переговариваясь взглядами.
“Да что с тобой?” — мысленно вопрошала я.
С неохотой Ин выхватил кинжал и широкими шагами взобрался на холм. Он не смотрел на меня, резал узлы, будто отправлял на смерть. И я испугалась. Мне второй раз за всю жизнь стало по-настоящему страшно погибнуть. Я хотела схватить его за руку, позабыв о путах, и чуть не завалилась обратно на спину.