— Не вздумай мне сейчас устраивать козу в сарафане! Ты переедешь со мной в качестве горничной, и мы продолжим с тобой те отношения, которые у нас есть сейчас. Еще утром ты была за. Для тебя ничего не изменится!
— А не слишком ли дорого тебе вышла горничная? — спрашивает она с горечью.
«Эм… Это она про iPhone, что ли? Сколько она думает, я зарабатываю?! Я, вообще-то, не какая-нибудь там дешевка!»
Вслух же свое возмущение не высказываю, отвечаю мирно:
— Не переживай, я потяну.
Оглядываю себя: мокрый, как будто на меня не графин, а ведро воды вылили. Надо бы переодеться…
Беру Златку за руку.
— Сейчас я отвезу тебя домой, и ты соберешь вещи. Вечером заберу, и чтобы мне без глупостей! У нас же с тобой не будет проблем, правда?
Глава 20. Лживый Энгрин
Тогда же:
Злата
За последние дни мы не раз успели прокатиться с Артёмом в его огромном джипе. Обычно Энгрин улыбался, то и дело на меня поглядывал, трогал мои коленки. Сейчас же смотрит только на дорогу и крутит руль с мрачнейшим видом.
Отчего-то его лицо больше не кажется мне сколь-нибудь привлекательным. Хотя еще вчера я целовала его с большим удовольствием. Прикасалась губами к его щекам, лбу, носу, а он ласкал ладонями мою грудь.
«Мне с тобой очень хорошо!» — шептал он этой ночью.
Получается, недостаточно хорошо, раз я ему нужна только в качестве горничной-шлюхи. Воспоминание о вчерашнем сразу приобретает очень горький привкус.
Он привозит меня домой, переодевается и уезжает, даже не взглянув на прощание.
Холодный, чужой, грубый… Он был таким с первого дня, а я всё пыталась разглядеть в нем что-то положительное. У меня даже получилось, как мне казалось. Наверное, он видит во мне невероятную дурочку. Дурочка и есть, если думала, что с таким, как он, можно надеяться на счастье.
Спасибо, господин Энгрин, что избавили меня от розовых очков. Только зачем разбивать их вдребезги? Могли просто снять, может быть, тогда мне не было бы так больно.
Я плетусь в свою спальню, забираюсь в кровать, накрываюсь с головой, чувствую, как подступают слезы.
Каждая брошенная им фраза — пощечина.
«Замуж тебя не возьму!»
«Ты еще мне в любви признайся!»
Как будто моя любовь — это что-то ужасное, не стоящее и капли внимания или доверия. Права была его секретарь — козлина он, каких свет не видывал. Грубая, циничная козлина!
Зачем? Вот зачем он заплатил за меня калым? Ему в Москве шлюх мало? Ведь ему даже не понравилось, что я была девственницей.
Я за эту неделю успела поверить, что мне повезло, по-настоящему повезло. Будто к Энгрину меня привела судьба. Взяла за руку и привела в буквальном смысле. Габарашвили ведь не должны были меня удочерять. Они предпочитали брать девочек помладше, а мне на момент удочерения вот-вот должно было стукнуть шестнадцать.
Я попалась Авзурагу на глаза совершенно случайно. Видно, чем-то его зацепила. Он очень внимательно смотрел на меня при первой встрече. Вернулся на следующий день и долго со мной беседовал, спрашивал, чего я хочу от жизни. Я честно призналась — денег. В пятнадцать лет я очень хотела денег. Хотела, чтобы их было достаточно для покупки нормальной еды, одежды. Хотела свой угол, и чтобы там занавески приличные висели. Тогда мне это казалось недостижимой мечтой, чем-то из разряда фантастики. А еще я хотела дружную и любящую семью.
Мой ответ Авзурагу очень понравился. Он пообещал — если буду послушной, у меня будет столько денег, что за всю жизнь не смогу потратить, и семья тоже будет. Но для этого я должна многому научиться, а также во всем слушаться его и его жену. Помню, с какой готовностью я тогда принялась кивать.
Я правда думала, что он хочет мне помочь. А через пару недель я подслушала один разговор:
— Она никуда не годится! — жаловалась на меня приемная мать. — Деревня деревней, ничего не умеет! Ни торт испечь, ни волосы заплести, ни вилку с ножом держать! Зря ты ее взял…
— Марисоль, ты вроде не дура, посмотри на нее! — воскликнул приемный отец. — Девка породистая! Лицо, фигура, голос — это бомба! Учи, муштруй, воспитывай, чтоб приготовить вкусно могла, чтоб за собой следила, книги читала, а стукнет восемнадцать, выдадим замуж… Получим жирный калым. Она нам миллионы принесет!
— Еще как принесет! — вторил Авзурагу дядя Улдан.
Я в этот момент стояла под дверью в кабинет приемного отца. От услышанного меня начало колотить мелкой дрожью, я уронила железную кружку, которую несла на кухню. Она с грохотом покатилась по полу. Приемные родители тут же выскочили из кабинета. Авзураг отпустил маму Марисоль, завел меня внутрь, строго просил: