— Вдруг еще понравлюсь…
Он придавливает меня своим телом и пытается засунуть руку мне под кофточку.
В этот момент мне становится всё равно, куда он меня отправит и что со мной будет потом. Четко для себя понимаю — я не позволю ему взять меня насильно. Пользуюсь тем, что правая рука освободилась, и со всей силы, на какую только способна, бью Энгрина по лицу. Получается звонко и даже, наверное, больно.
— Ах ты сучка!
Он с силой пихает меня на пол, я падаю и тут же отползаю в сторону.
— Значит, по-хорошему не будет? — спрашивает он, прищурив глаза.
«Это он считает по-хорошему?»
Я качаю головой.
— Не будет!
— Тогда пошла вон! Собирай вещи и вали из этой квартиры! Вернешься, когда поумнеешь, и чтоб тогда уже ни слова, ни жеста против, поняла?!
Я поднимаюсь, бегу в свою комнату. Он догоняет меня, хватает за руку.
— Не смей брать ни одной вещи, которую купила за мои деньги, иначе сдам в полицию как воровку! Ясно?! Уйдешь, с чем пришла!
Я бы и так ничего не взяла. Слава богу, вещи собраны. Хватаю маленький рюкзачок, куда сложила купленное приемными родителями, бегу в прихожую, хватаю куртку. Энгрин идет следом.
— Вот! — протягиваю ему свои ключи и карту.
Теперь мне кристально ясно, что подготовил ее для меня совсем не его сынок, так же как не он написал мне то самое письмо, после которого я так к нему прониклась.
— Придешь, когда поумнеешь!
Старший Энгрин выталкивает меня из квартиры буквально взашей.
Оказавшись на лестничной клетке, даю себе клятву — я никогда сюда не вернусь, даже если буду умирать с голоду.
Глава 25. Глупый Энгрин
Тогда же:
Артём
— Полный аут… — шепчу себе под нос, паркуя машину у дома.
Я не знаю, как я вообще умудрился добраться до собственного подъезда. Крутил руль на полном автомате.
Выхожу на улицу, чувствую, как ноет поясница. Впрочем, болит не только спина, у меня такое ощущение, будто меня били палками, а потом долго гоняли по полю вместе с собаками — настолько вымотан и разбит.
Поднимаюсь в свою квартиру, иду в ванную, скидываю вещи прямо на пол, включаю душ. Долго стою под горячими струями, но легче не становится. С каждой минутой только паршивее. Выключаю воду, накидываю махровый халат, подхожу к зеркалу. Лицо раскраснелось, родимое пятно как будто даже больше стало.
Интересно, не будь этой отметины на моей щеке, Злата бы приняла меня за отца?
Как только ее имя всплывает в мозгу, у меня внутри всё снова будто начинает скручивать.
Иду в спальню, падаю на кровать.
— Всё должно было быть не так… — шепчу в пустоту комнаты.
Я не должен тут быть один. Не должен!
Представляю рядом Златку: она рассказывает мне о том, что ей нравится моя квартира. Я бы устроил ей экскурсию, а потом мы сходили бы куда-нибудь поужинать. Позже занимались бы любовью на этой самой постели, а теперь я вынужден лежать здесь один.
Странно, раньше меня никогда подобные вещи не волновали. Всегда считал себя прирожденным одиночкой.
Сучка! Маленькая продажная сучка! Вот почему она так хотела мне понравиться... Я думал, стремится зацепиться в столице, а ей, оказывается, уже за всё заплатили! Конечно, она старалась отработать деньги от и до. На цыпочках передо мной танцевала, а я думал, что это у нее такой характер — мягкий, услужливый. Можно было догадаться, что передо мной прожженная тварь. Почувствовала, что в постели что-то не то, и тут же с книжкой уселась просвещаться. Видно, хотела поразить меня еще и в постели. Мало ей показалось.
Всё действительно кристально ясно — девчонка получила деньги и добросовестно их отрабатывала. А я, как последний баран, повелся на сладкие речи! Идиот! Кретин!
Интересно, хоть что-то в наших отношениях было настоящим? Хоть один поцелуй, хоть одна беседа… Сколько лет брака купил отец? Или это пожизненная услуга?
«Мы оба знаем, почему мы начали отношения, но потом всё изменилось! Ведь изменилось же? Правда? Для меня изменилось!» — ее слова. Я, наверное, никогда их не забуду.
— Как ты смела? Как ты смела мне это сказать?! — рычу себе под нос и безумно жалею, что не могу задать ей этот вопрос.
Или могу?
Хватаю телефон, звоню ей — и плевать, что она с отцом. Один гудок, второй, пятый… Не берет трубку. Она, мать ее так, не берет трубку!
«Может, занята?» — мелькает в голове мысль.
Потом до меня доходит, чем она может быть занята... или кем. Пыхтит под отцом, пытаясь показать, как ей приятно? Если вдруг не захочет добровольно, он может и заставить, ведь крепко зажимал ее в прихожей. Мне становится противно до тошноты.