— Разве это не просто масло? — небрежно спрашивает Спарроу.
Ее взгляд падает на него.
— За это ты не получишь свои вафли.
— Я возьму их, — игриво вызываюсь я.
Смех звучит на кухне, вызывая ощутимую боль в груди.
Она пройдет через несколько часов.
Исчезнет навсегда.
Навсегда.
Как только Да’Ника официально станет моей, это чувство исчезнет навечно.
Глава 8
Да’Ника
— Счастливого Рождества! — радостно заявляю я последнему клиенту.
Женщина забирает цветочную композицию из леденцов, которую она берет для своей матери, живущей в доме престарелых.
— И вам тоже!
Пэмми ждет, когда она выйдет из магазина, прежде чем вздохнуть:
— Как думаешь, неправильно ли то, что я хочу, чтобы мы были открыты в обычное время, и мне не нужно было спешить, чтобы провести больше времени с родителями?
Нет необходимости скрывать мое хихиканье.
— Думаю, немного.
— Уф, — стонет моя лучшая подруга и прислоняется своим высоким и стройным телом к стойке. — Они просто такие… выматывающие. — Она играет с кончиками своих черных волос. — К тому же, спорить за бокалом вина в их зимней хижине о том, что я перестану работать и покину это место — наименее праздничная вещь, о которой я хочу думать.
— Жаль это слышать, — дарю ей сочувствующую улыбку. — Звучит отстойно. Конечно, не настолько, как сидеть в одиночестве на промятом диване, поедая индейку с сыром Hot Pocket, смотря фильм «Гремлины».
Она морщится, когда слышит мою речь.
— Знаешь, ты всегда можешь присоединиться ко мне и Камми. Я могу просто захватить тебя с собой, вместо того чтобы только докинуть до квартиры. Ты же знаешь, что твоей крестнице нравится, когда ты рядом, и родители не будут возражать… А если и будут, к черту их. Это Рождество.
— Странно звучит, но я буду в порядке. — тихо вздыхаю и скрещиваю руки на груди, облаченной в занудный свитер с Рудольфом. — Правда.
— Ты лжешь.
Ох, в большинстве своем.
Я думала, что не поделиться ни с кем своими чувствами, было бы худшим, что можно сделать в ситуации, подобной той, которую мы натворили. Оказывается, худшее, что ты можешь сделать, так это по-настоящему влюбиться в человека, с которым ты играешь в отношения. Или, говоря откровенно, обнажить свои реальные чувства в фальшивом романе. Боже, я будто никогда не сидела на праздничном киномарафоне канала Lifetime Channel с латиноамериканкой, обожающей кино, и не знала, что весь этот сценарий закончится плохо.
Что и произошло.
Еще больнее, чем то, что я причиняю боль хорошим людям, так это тоска по человеку, который никогда действительно не был моим.
Который никогда не будет моим.
— Я уверена, что после праздников, — мой взгляд скользит по ногам, — когда все закончится, и Ларк сможет простить меня за то, что я провалила его рождественский план…
— Схему.
— …все вернется на круги своя.
— Ты действительно этого хочешь?
Ее вопрос вызывает у меня любопытство.
— Вернуться к тому моменту, когда вы были друзьями?
Меня прерывает дверной звонок.
— Простите, сэр, — медленно заявляет Пэмми, — но эм… мы закрыты. Вы не можете войти сюда.
— Может, сделаете исключение?
Голос Ларка застает меня врасплох и заставляет обернуться, пока лучшая подруга пытается незаметно и медленно уйти.
— Чт… чт... что ты здесь делаешь?
— Я пришел забрать свою миссис Клаус, — небрежно заявляет он, указывая на шапку Санты на голове. — Разве это не очевидно?
Я делаю все возможное в своих силах, чтобы голос звучал ровно.
— Ты ведь знаешь, нам больше не нужно притворяться, что мы женаты или почти женаты.
— А если я не хочу притворяться?
Он облокачивается на прилавок напротив меня.
— Что, если я никогда не притворялся, что влюблен в тебя? — Ларк немного ближе наклоняется ко мне. — Что если я знаю, что ты никогда не притворялась, что влюблена в меня?
Мое сердце пускается вскачь.
— Что, если вся эта история с фальшивой невестой была странным рождественским чудом, объединившим двух людей, которые давно хотели быть вместе?
Надежда наполняет мой взгляд и улыбку.
— Два человека, которых поначалу сдерживали их страхи, прошлое или просто собственная глупость, но которым был дан шанс увидеть, что они предназначены друг другу, как они подходят друг другу, благодаря довольно странному притворству.
Я с силой опираюсь о стойку ладонями и еще больше сокращаю расстояние между нами.
— Если это так…
— Ох, это именно так.
— Тогда у меня только один вопрос…
— Какой?
Я с вызовом наклоняю голову вбок.
— Где моя шапка, мистер Клаус?
— В моих санях. — Он кивает головой в сторону двери, намекая, что она внутри грузовика. — Вместе со свежезаваренной чашкой горячего шоколада и печеньем с корицей, любезно украшенной Ореном.
— Ох, он украсил для меня печенье?
— Почти уверен, что он сделал его для меня, то есть Санты, но ты моя вторая половина и все мое — твое.
Мы оба широко улыбаемся и сильно смеемся, прекращая это только, когда Пэмми выгоняет нас из магазина.
— Вы, двое, уходите уже отсюда.
Я смотрю на нее через плечо.
— Уверена? Я могу помочь тебе закрыться. Не проблема. Это не займет много времени.
— Не-а, — счастливо вздыхает она, — начните… новую праздничную традицию, когда твой парень из грез приходит забрать тебя с работы в канун Рождества для чего-то большего, чем поесть пироги и посмотреть фильмы ужасов, одетыми в пижамы.
— Звучит неплохо, — небрежно отвечает Ларк. — Не так восхитительно, как стейк и запеченное картофельное пюре, но где-то рядом с этим.
— Насколько ужасно готовит твоя мама, если эти два блюда для тебя почти одинаково вкусные? — мгновенно давится смехом Пэмми.
— О, нет, это чертовски здорово, — сообщает он, пока я хватаю свою сумочку из шкафа за прилавком и иду к нему. — Просто трудно провести ночь на диване, поедая дрянную еду в удобной одежде.
— После того как они уйдут, — настаиваю я, одновременно хватая его за руку. — Мы займемся этим на следующий день после их отъезда.
— Может, закажем пиццу?
— Ага.
— Пиво?
— Обязательно.
— Посмотрим «Черное Рождество»?
— Что-то, что мы сможем сделать новой традицией просмотра перед телевизором на следующий день после Рождества.