— Хочу такое кресло, — повторила я и снова отвернулась к окну.
От нечего делать я и вправду начала выполнять распоряжение начальника, то есть думать. Наша история постепенно складывалась в моей голове ровными строчками, такими же, какие бежали по нашему договору. И пока я не вчитаюсь в эти строчки, Костик даже под пытками не вытащит из меня новой версии. Пусть помучается, как я сейчас, разделенная с вожделенным «брачным контрактом» вынужденным расстоянием. От этой мысли я умиротворенно вздохнула и почувствовала прилив благодушия.
Спустя полчаса правок и уточнений, договор попал в мои руки. Костик уселся на подоконник и воззрился на меня, но теперь его игнорировала я. У меня было более важное занятие, чем играть с шефом в гляделки и удовлетворять его тягу к знаниям.
— Ну? — напомнил он себе.
— Что? — спросила я, не отрывая взгляда от своего экземпляра.
— Что надумала?
Я подняла на него рассеянный взгляд и снова вернулась к договору. Костик, совершенно несогласный с таким пренебрежением к его персоне, слегка попинал ногой кресло, и я отъехала от окна, так и не посмотрев на него.
— Вера!
— Тс-с, — я приложила палец к губам, — вы мне мешаете, Константин Георгиевич.
— Это моя квартира, мое кресло и мой бухгалтер, — напомнил шеф о своем приоритете.
— Да-да, разумеется, — покивала я и развернулась к нему. — Меня не устраивает формулировка в пятом пункте. Что это за размытые фразы? «Наниматель гарантирует Исполнителю рабочее место с сохранением оклада», — прочитала я и посмотрела на Колчановского.
— То, что ты и хотела. Я даю гарантию, что ты останешься моим работником, — он пожал плечами, и я отрицательно покачала головой:
— Нет, так не пойдет. Ты можешь засунуть меня в филиал или же перевести на другую должность с сохранением оклада. То есть в перспективе я могу получить место уборщицы в твоей компании с окладом бухгалтера. Меня это не устроит, но возразить у меня причин не будет, потому что ты выполнишь этот пункт, и тогда мне придется уволиться. А последняя запись в моей трудовой будет гласить, что я переведена из бухгалтеров в технический персонал, так? И куда я устроюсь с таким понижением? Нет, Константин Георгиевич, это всё никуда не годится. Возьмем первый пункт…
— Что тебя не устраивает в первом пункте? — спросил КГ, сверля меня пристальным взглядом.
— А то, что вы наделяете себя исключительными правами, как на оценку действий Исполнителя, так и на расторжение договора в одностороннем порядке без выплаты неустойки. Кстати, сумма неустойки вами приравнена к сумме вознаграждения. Вы, в любом случае, остаетесь при своих, а я с сомнительными перспективами уже на ближайшее будущее. Вы царь и бог, а я просто мелкая сошка, которая и рта открыть не сможет? Вы составили наш договор в свою пользу, мне же достались сомнительные условия, по которым я могу не получить ничего, еще и остаться без работы. Это лишает вас не только моего доверия, но и согласия на участие в авантюре.
Он прищурился и склонил голову к плечу.
— Это всё, что тебя не устраивает?
— Нет, — я посмотрела на текст договора и подняла на него взгляд: — Где мое кресло? Вы даже этого мне не дали.
— С тех денег, что я заплачу тебе, ты сама можешь купить себе кресло, — возмутился Костик.
— А я их получу?
— Читай внимательней, — он отлепился от подоконника, подошел ко мне и отнял лист с «брачным контрактом». — Наниматель берет на себя право разорвать сделку без возмещения неустойки в случае ненадлежащего исполнения своих обязательств Исполнителем. Если ты вздумаешь уехать до окончания выходных, выдашь наш секрет или будешь игнорировать свои обязанности…
— Распишите. Вот всё это и распишите. И вообще, давайте работать вместе, тогда мы быстрей закончим с договором и перейдем непосредственно к нашей истории.
— Черт с тобой, — с раздражением буркнул Костик. — Я тебя кидать не собирался, а на всю эту блажь мы только теряем время.
Всё это он говорил, усаживаясь к компьютеру. Я подъехала на облюбованном кресле, даже не собираясь возвращать его хозяину. И вот после этого работа закипела. Я в жизни бы не подумала, что могу повысить голос на своего начальника. Наша ссора у кофейни не в счет, там всё было по-другому. А теперь мы разговаривали привычным деловым тоном. И если Колчановский был непробиваемо спокоен, то во мне всё кипело от возмущения, желания настоять на своем и… азарта.
— Да что вы всё виляете?! — восклицала я, тыкая пальцем в монитор. — Мне нужен предельно честный и открытый договор!