— В случае проигрыша?
— Его быть не должно. Но если будет, значит, я признаю, что ты исполняла свои обязанности ненадлежащим образом. И вот тогда точно увольнение.
— Молодец какой! — воскликнула я возмущенно. — Значит, себя винить ты не станешь, так? Может, это ты окажешься плохим актером, а я отвечай?
— Я — хороший актер.
— Тогда почему не смог смотреть на меня с нежностью?
— Я был не готов.
— Тогда попробуй снова.
— Легко! — воскликнул он с вызовом.
— Давай! — азартно ответила я. — Сто рублей, если я хотя бы увижу тень эмоции.
— С паршивой овцы хоть шерсти колок? — ядовито спросил шеф, и я жизнерадостно кивнула:
— Ага.
— Бухгалтер, — обличил меня Костик.
— Не-а, — я мотнула головой, — любимая.
— Пятьсот, если потянешься ко мне, — с ответным азартом заявил шеф
— Тысячу, если захочу поцеловать!
— Идет, — мы ударили по рукам, и Костик устремил на меня взгляд.
Гляделки продолжались минут пять. Я зевнула. Шеф усилил напор. В прямом смысле. Он подался вперед, еще шире распахнул глаза, и мне подумалось, что у него сейчас на лбу вздуются вены от усердия. Прошло еще две минуты, эмоций не было. Нет, обманываю, одна эмоция появилась — жалость. Мне стало жалко моего КГ, он честно старался быть правдивым, и я даже хотела ему подыграть, но потом вспомнила про пункт о ненадлежащем исполнении обязанностей, и жалость исчезла. Да, эмоций не было.
— Ну?
Шеф, наконец, выдохся и его взгляд стал вопросительным. Я развела руками.
— Черт, — выругался Костик. — Хорошо, давай теперь ты.
— Сотку, — потребовала я.
— Разменяю, отдам.
— Сотку, — не согласилась я.
— Какая ты… зануда, — проворчал начальник.
— Сам такую выбрал, — пожала я плечами, не удержалась и съехидничала: — И полюбил.
— Выбирать я явно не умею, — усмехнулся Костик. Я пропустила его замечание мимо ушей и повторила:
— Сотку.
— Черт с тобой, — он поднялся с кресла. — Идем.
— Куда?
— Купим тебе шоколадку, — произнес он ядовито. — Надо деньги разменять, у меня мелких нет.
Я умиротворенно вздохнула, шеф одним ударом попал сразу в два моих слабых места: шоколад и деньги. Однако бросила взгляд на компьютер и забеспокоилась. Без ста рублей я как-нибудь проживу, а вот без договора мне неуютно…
— Вернемся, напишем. Кстати, знаешь старинную мудрость? — я ответила вопросительным взглядом, и липовый жених продекламировал: — Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать начальства своим разумением. Умный царь указал, между прочим.
— И к чему это? — полюбопытствовала я.
— Умничаешь много, — невозмутимо ответил КГ и направился на выход из своего кабинета.
Я с полминуты тупо смотрела ему вслед, пытаясь понять: угроза это или просто ирония? Так и не придя к окончательному выводу, я поспешила следом, не забыв заметить:
— А я сейчас не с начальником, я с женихом разговариваю.
— А пишем брачный контракт?
— Практически, — кивнула я и встретилась взглядом с шефом.
— Все беды от ума, Верочка, — сказал он и подал мне плащ.
— Тогда понятно, отчего твоя Лизавета процветает, — буркнула я и, всунув ноги в туфли, направилась на выход.
Колчановский догнал меня у лифта, оперся ладонью на стену и посмотрел на меня:
— Лизавете ум не нужен, у нее другие таланты, — сказал он с улыбкой.
— Рада за нее, — ответила я прохладно и вошла в лифт.
Шеф шагнул вслед за мной и поздоровался с полноватым мужчиной, уже стоявшим в широкой кабине. Мужчина окинул меня взглядом, после перевел его на моего КГ, и тот вдруг, широко улыбнувшись, произнес:
— Моя невеста.
— О, — ответил сосед Костика. — Неожиданно, но давно пора. Я знаю родителей девушки?
— Сомневаюсь, — мой начальник продолжал жизнерадостно скалиться. — Любовь не ищет выгоды.
— О, — повторил мужчина с новым интересом оглядев меня. — Понимаю, но с тобой не вяжется.
— Судьба, — склонил голову Колчановский.
Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, но так и осталась призраком. Костик не спешил меня представлять, его собеседник не проявил желания познакомиться со мной. Это было обидно и унизительно, однако правила игры я помнила — я эпизод более временный, чем пресловутая Лиза. Ну и ладно, переживу. Договор, премия и сохранение рабочего места — вот всё, что меня касается, остальное пусть идет лесом вместе с полным дядечкой.