— Это как я помогу? Я вам никак не помогу. Простой я человек. Чем я могу помочь?
Пленник словно разом поглупел, то ли с перепугу, то ли, чтобы усыпить бдительность.
— Как тебя называть?
Нахмурил прыщавый лоб, осторожно спросил:
— Зачем вам мое имя, добрый благородный чеор?
— Чтоб тебя. Прозвище у тебя есть, кличка? Как к тебе обращаться?
— Довен я. А все-то Рыбаком называют…
— Вот и хорошо, — хмыкнул Шеддерик. — Так, сколько там, в гостинице, гостей собралось по нашу душу, а Довен-Рыбак?
— Так пятеро, — пожал парень плечами, как будто парой минут назад не собирался молчать даже под страхом смерти. — Здоровые все, да в форме имперской, вот почти такой, как ваша, добрый благородный чеор, только поновей. И ружья у них.
— И все сидят в гостинице?
— Ну как… когда и сидят. Когда патрулируют. Но из деревни-то редко куда выезжают. Больше все-таки сидят в кабаке, да вино пьют. Конечно Хапету-Корчмарю прибыль, и гости они спокойные, да только пора бы им уж в свою столицу возвращаться, ифленским, простите, мор… э… морским бродягам. Нечего им тут делать, мой батя так думает. И я тоже так думаю.
— Значит, пятеро. Ждут в гостинице, из деревни не выезжают… возможно, все получится немного легче, чем я ждал…
Последнюю фразу Шеддерик пробормотал под нос, и Довен-Рыбак ее не услышал. Зато хорошо расслышал первую, и поспешил дополнить информацию:
— Конечно, куда им ехать, с ними сиан столичный. Заносчивый, как староста, важный. В капюшоне. Вина не пьет. Везде каких-то своих палок натыкал, так теперь кроме как по тропинке, никуда и не пойдешь. Говорит, эта его магия и убить может. Надеется, наверное, что вы, добрый благородный чеор, в деревню так прямо и пойдете, прямо в их руки. А его сианские ловушки — тут как тут!
— А, нет, — вздохнул Шедде. — Не легче. Ну что, Довен-Рыбак, проводишь меня в деревню? Мне надо посмотреть, что там за сиан, и что он там куда натыкал…
Парень уже немного освоился, осмелел, и нет-нет, да зыркал в сторону Темершаны. Шедде казалось, что с любопытством. Как будто у него на языке вертится вопрос, который он не смеет задать.
— С позволения… добрый благородный чеор… мне бы не хотелось этого делать. Ведь они ж и меня за компанию с вами пристрелить могут, у них же ружья, не чета вашему пистолету.
— Действительно. Как опасно! — разозлился Шедде. — Прогуляться по родной деревне со старым знакомым, ехавшим мимо, да заблудившимся.
— Да какой же вы мой знакомый, у вас вон волос светлый, одежа столичная! Не пойду! А меня сейчас батя хватится, тревогу подымет. И уж тогда это вам уж придется бежать и прятаться…
Парень даже спину распрямил и нос задрал, почувствовав себя хозяином положения.
Что было плохо, так это то, что его действительно могли хватиться и поднять тревогу. Если бы мальканки рядом не было, Шедде бы один раз вломил зарвавшемуся дурню по челюсти, да и дело с концом.
Кто мог подумать, что обещание «никого из местных не убивать» так быстро будет испытано на прочность? Оно конечно, бить — не значит убивать. Но пока она тут стоит и смотрит — ничего не выйдет. Ибо потом неизбежно придется долго и кропотливо восстанавливать ее доверие. Или тоже бить.
Так, чтобы вспомнила пережитую давно в прошлом боль, окончательно превратившись из человека в не очень ценную, но пока еще нужную вещь…
Мысль была из самых паскудных. Шеддерик даже головой слегка тряхнул, прогоняя ее.
Бить крестьянина было нельзя еще по одной причине. Как бы ни старался, а четыре дня путешествия по заледенелому лесу без еды и почти без сна его вымотали и ослабили. Как бы грозно он сейчас ни выглядел, и каким бы неопытным кулачным бойцом ни был бы его противник, вероятность того, что парень вырвется и убежит, оставалась серьезной. Впрочем, терпение у Шедде было не безграничным. Особенно сейчас, когда позади долгий путь, а цель совсем рядом.
Оставался еще вариант с подкупом. Вариант ненадежный, потому что не исключал возможности обмана.
Шеддерик осторожно открепил от шейного платка старинную агатовую брошь, и показал ее парню.
— Может, передумаешь?
Глаза у того заблестели. Он даже еще больше приосанился. Наблюдать это было забавно.
— Я даже не прошу тебя вести меня к гостинице, — улыбнулся ифленец. Просто покажи одну из сиановых вешек, любую, и все.
Довен-Рыбак облизал губы.
Он был почти согласен.
— Но сначала… нам нужно незаметно миновать деревню. Ступай впереди, покажешь дорогу. Чеора та Сиверс…
Темершана быстро кивнула, поспешила вперед, раздвигая по пути мокрые еловые лапы. У тропы оступилась, чуть не упала — Шедде поймал за локоть.