Сам чеор Хенвил давно не верил в защиту высших сил, и с сомнением относился к любым подобным глупостям. Печальный личный опыт подсказывал ему, что силы эти стихийны, не добры к людям и, не имея понятной цели, помогают порою самым странным и неприятным людям.
Старик вдруг вскрикнул, уперев палец в пустоту между двумя служительницами, и хрипло прокричал что-то, что светлый лорд разобрать не смог.
Там, куда был устремлен палец, серебристо мерцало одно из здешних привидений.
Одна из старших сестер Золотой Матери шагнула вперед, и легким взмахом ладони отмела все те речи, что он наверняка сейчас лихорадочно выстраивал в голове.
— Золотая Мать не покровительствует тем, кто имеет дела с чернокрылыми. Кто ты и почему шел сюда просить милости, имея в кармане зачарованные саруги?
— Я… — старик завертел головой, ища сочувствия. — Я не знал… это было всего лишь подношение…
— Откуда у тебя шкатулка?
— Меня попросили… я знаю, что такие шкатулки чисты и защищают от неблагой магии. Все в Танеррете знают, что это так.
Старик вздрогнул. Светлый лорд мог видеть лишь его спину, но отчего-то легко было ему представить, как по сморщенным щекам текут слезы. И это слезы страха, а не раскаяния.
— Так откуда шкатулка? Кто тебя попросил?
Голос женщины звучал мягко, даже с легким сочувствием. Однако Шеддерик видел, что это сочувствие не подарит прощения.
— В столице… я знатный человек, у меня есть деньги, и я готов щедро пожертвовать Золотой Матери и ее сестрам на благие цели… в столице многие знают, что я собрался посетить монастырь… это ведь святой долг каждого истинного жителя Танеррета. Многие просили — голос старика дрогнул, — чтобы я отвез их дары. Однако я стар, а дороги опасны. Я отказал почти всем, но среди прочих был человек, который хотел лишь, чтобы я довез свой дар в целости… Вы знаете, чистые шкатулки — большая редкость и ценность, я поблагодарил его за заботу и принял шкатулку. Клянусь, я не знал, что в ней! Да я и сейчас не знаю!..
Женщина покачала головой.
— И все же, кто передал тебе это? Пронести саругу в монастырь незаметно тебе бы не удалось. У монастыря есть защитники, которые во много раз сильнее и прозорливей обычной стражи. Так что камни чернокрылых предназначались не для сестер и не для ореченных служительниц. Для кого же? Кому ты их нес?
— На это есть ответ у меня, — внятно произнес светлый лорд та Хенвил. — Если ваша воля будет его услышать.
Пресветлая сестра не ответила. Она продолжала сверлить взглядом старика.
Наконец тот сдался:
— Моя племянница, — выдохнул он покаянно. — Моя племянница подарила мне эту шкатулку, ее имя чеора Талиса та Зелден. Но я уверен, она не хотела ничего дурного! Скорей всего, ее тоже обманули. Моя племянница — невинное дитя и добрая душа, она никогда не стала бы желать зла ни Золотой Матери, ни ее пресветлым сестрам… Видимо, кто-то подарил ей эту шкатулку, а она, добрая душа, зная о моих намерениях отправиться на поклон к Ленне, передала ее мне.
Шеддерик едва сдержал смех — Талиса та Зелден — невинное дитя? Вчерашняя ночь могла бы стать красноречивым доказательством обратного, если бы светлому лорду не пришлось превратить слишком романтическое свидание в банальный арест.
Старый чеор Конне заподозрил неладное, потому и отбыл в путь еще до рассвета, чем здорово нарушил планы светлого лорда. И Шеддерику пришлось оставить Талису с умным и хитрым, однако же, не самым надежным охранником — Ровве. Ровве — хороший ученый, талантливый астролог, но совсем не политик. И он далеко не силач — вряд ли справится с профессионалкой из дома Шевека, если той удастся освободиться.
— Что же, ифленец, — повернулась всеблагая сестра к Шеддерику — Теперь твоя очередь говорить.
— Эти камни уже использованы. Заговорены, насколько я могу судить по полученному результату, на жизнь и здоровье Великого наместника Ифленского в Танеррете, Хеверика, чеора та Лема, та Гулле, верховного стража Фронтовой бухты. Я искал людей, которые должны были вывезти саруги из страны, и нашел их вчера, в приграничной гостинице. К сожалению, этому чеору удалось улизнуть с камнями, но его напарницу мы задержали. Однако чтобы спасти жизнь наместнику, я должен как можно быстрей вернуть саруги сианам в столицу.
— Что тебе до жизни наместника? — всеблагая смотрела на него с той же легкой доброжелательностью, с которой минуту назад изучала чеора Конне. — Многие считают, что его смерть стала бы для страны избавлением от долгого кризиса, изменила бы внутреннюю и внешнюю политику, дала вздохнуть купцам и промышленникам…