Тот же Илья мог подняться и убежать сломя голову, но он остался. Не поблагодарил даже, а вздёрнул грязный подбородок, потому что ранее упал прямо в грязь. Парень рассмотрел меня, как диковинное животное, и спросил, правда ли, что всё, что я говорю, приносит порчу, и есть ли у меня хвост, как у болотного чёрта.
Те драчуны оказались боярскими сыновьями, и позже от отца мне крепко досталось, однако я ни разу не пожалела, что встряла.
Тогда мы с Ильёй были одного роста, а теперь он на полторы головы выше. Крепким стал благодаря тренировкам с отцом и братом, так что никто более не смеет его задирать. Весенний он, мартовский. Поэтому, наверное, весёлый такой, глаза насыщенно-синие. Да настолько, что при взгляде в первый раз я сама испугалась, будто глаза у него февральские. Хотя у рождённых весной голубые глаза – обычное явление, но синие я встретила впервые. Светло-русые волосы густые, уже почти до плеч доросли и вьются немного.
Воздух в конюшне стоит прохладный, но на Илье только штаны, заправленные в высокие чёрные сапоги, и подпоясанная тёмно-серая рубаха с закатанными рукавами. Щёки его раскраснелись от работы.
Характер у Ильи прямой, что думает, то и говорит. Будучи спасённым мной, в долгу не остался и стал мне другом. Тоже не сразу, ещё спустя год нашёл меня рыдающей в этой конюшне. В то время я тяжело переносила сплетни, передаваемые шёпотом за моей спиной. Илья успокоил меня, выслушал и ни разу не высмеял. Тогда поняла я, что любые невзгоды легче переносить, если кто-то выслушает, а затем посмеётся вместе с тобой над незначительностью слов каких-то незнакомцев. Рядом с Ильёй я не скрываю своего характера и не притворяюсь спокойнее или лучше, чем есть.
Друг ловко подбрасывает остатки сена, выпрямляется, втыкая вилы в землю, глядит на меня и растягивает губы в улыбке, шумно сдувая в сторону упавшую на лицо прядь.
– Принесла мне что-нибудь, Яра?
Притворно дуюсь от наглости в его тоне, но запускаю руку за пазуху, вытаскиваю свёрток ткани, разматываю, протягивая другу большой румяный пирожок с капустой. Стащила со стола перед уходом, зная, что Илья часто пропускает завтрак. Любит он поспать.
– Это подкуп или просто так? – интересуется он, но, не дожидаясь ответа, забирает выпечку и с наслаждением кусает.
– Подкуп.
– Чего желаешь, княжна?
– Лук.
– Лук? – с набитым ртом недоумённо переспрашивает парень. – Ты вроде слёзы и без него неплохо льёшь.
Илья смеётся, уклоняясь от пинка по ноге. Он всё прекрасно понял, но специально притворяется. Я ещё пытаюсь ухватить его за рубашку, но он быстрый как щука. Ускользает то в одну сторону, то в другую. Весело хохочет и каким-то образом продолжает жевать, боясь, что я отберу пирожок.
– Сегодня пир намечается, Яра. Но у тебя не женихи, а один лук на уме, – нагло улыбается он, когда я останавливаюсь из-за сбившегося дыхания.
– А у тебя одни пироги, хотя ты старше меня, – парирую я, пока Илья заталкивает в рот остатки еды.
– Мне жениться рано, вначале отучиться надо, а потом на службу заступить да на дом хороший заработать. Все хотят жениха достойного, – ворчит он себе под нос.
– Ты сын боярина.
– Отец мне денег особо не даёт. Забыла?
– Помирись с ним. Он небось уже и забыл о причинах, а ты упрямишься целый год.
Илья вновь что-то недовольно ворчит себе под нос, отряхивая крошки с рубашки. При взгляде со стороны кажется, что с отцом и братом он как ни в чём не бывало общается, но всё равно недосказанность есть, раз Илья продолжает на конюшне помогать.
Я быстро оглядываю друга, оценивая по-новому. А ведь действительно вырос он, не просто крепким стал, но ростом высокий, и лицо красивое. Чёткие скулы, аккуратная линия челюсти, глаза всегда горят живым блеском и часто лениво прищурены из-за лукавой улыбки. В груди расползается неприятное чувство от мысли, что не может он всё время оставаться со мной. Стоит только ему сказать, что невесту ищет, так желающих девушек окажется много. Недолго ему холостым ходить, а там – пусть я хоть сто раз княжна, ни одна жена не захочет, чтобы её муж со мной дружил.