— Нет, я подержу ее! — возразила Аманда.
— Я ее не беру, — настаивала я, бросая взгляд на часы на каминной полке. — Положите куклу и пойдем, — сказала я и взяла сумочку.
Аманда не сдвинулась с места. Она обнимала огромную куклу.
— Я не пойду, пока Мэри-Эллен не пойдет!
— Я тоже не пойду, — проскрипела Кэти своим надтреснутым голоском.
— Ладно, ладно, — вздохнула я, понимая, что плетью обуха не перешибешь. — Можете взять свою куклу.
Они радостно завопили. Они любят добиваться своего. А так как они избалованные негодницы и своего добиваются почти всегда, у них уйма поводов вопить от радости.
Оглушительный звук — пронзительный визг — огласил комнату.
— Что это?! — воскликнула я.
— Сама знаешь. Это твой папа, — ответила мама.
Очередной пронзительный визг заставил меня зажать уши руками.
— Опять он возится в своей столярке, — вздохнула мама. — Все несчастный кофейный столик этот выпиливает.
— Он уже полгода его выпиливает, — заметила я.
— Уверена, когда папа его закончит, выйдет на загляденье. — Мама взглянула на часы. — Вы здорово опаздываете.
— Пойдемте, вы двое, — сказала я. — Пошли смотреть это ваше представление.
— Мэри-Эллен тоже! — напомнила Кэти.
— Знаю. Знаю, — простонала я.
Она развернула огромную куклу. Ее тяжелая пластмассовая рука стукнула меня по лицу.
— Эй! — сердито крикнула я.
— Это Мэри-Эллен сделала. А не я! — заявила Кэти. И показала мне язык.
Между тем, Харрисон уже шагал по дорожке к дому.
Он парень здоровенный. Не толстый, нет. Именно здоровенный. Здоровенная голова, здоровенная грудь, здоровенные, мускулистые руки и ноги. У него круглая физиономия, темные, серьезные глаза и короткие темные волосы.
— Как дела? — окликнул он.
— Мы идем на выступление чревовещателя, — сообщила я. — Все вчетвером.
— Классно, — ответил он.
Я знала, что ему понравится.
А вот мне наверняка будет скучно до слез.
И в этом я оказалась права. Но кое-чего я все же не знала.
Я не знала, что это представление разрушит наши жизни.
— Когда начнется? Когда начнется? — Близняшки подскакивали на креслах. Мэри-Эллен подскакивала на коленках у Кэти. Кукла завалилась на бок, и я получила полный рот пышных кукольных волос.
Нам достались превосходные места в середине третьего ряда. Я огляделась. Малый Театр некогда служил кинотеатром. Ныне же здесь в основном проводились представления для детей.
Перед нами высилась просторная сцена, задрапированная алым занавесом. В глубине старого кинозала имелись два балкончика. Но теперь они были закрыты. Остальные кресла были или поломанные, или подранные. Впрочем, детвору это, вероятно, нисколечки не заботило.
В театр набились сотни ребятишек.
Все они галдели и подпрыгивали на креслах, как и Кэти с Амандой, с нетерпением ожидая начала представления.
В нескольких рядах позади нас маленькая рыжеволосая девочка ревела белугой. Какого-то малыша в ярко-желтом свитере волокла по проходу мать, прижимая к его носу носовой платок, чтобы унять кровотечение.
Я повернулась к Харрисону.
— Божечки. Весело, да? — сказала я, закатывая глаза.
Он усмехнулся:
— А по-моему, чревовещатели классные.
Странный малый этот Харрисон. Он никогда не жалуется. Ему все классно.
Иногда мне кажется, что он свалился с луны.
Я почувствовала, как что-то отскочило от моей шеи. Обернулась. Близняшки швырялись друг в друга попкорном.
— Эдак вы весь попкорн свой переведете, — сказала я.
— Мэри-Эллен хочет собственный кулек, — заявила Кэти. — Сходи купи кулек для Мэри-Эллен.
— Обойдется, — отрезала я. — Можете поделиться с ней.
— Когда уже представление? Мне скучно, — заныла Аманда.
— Мэри-Эллен тоже скучно, — добавила Кэти.
Не обращая на них внимания, я повернулась к Харрисону.
— Помнишь про следующую субботу? — спросила я его.
Он сощурил на меня свои круглые темные глаза:
— Ась?
— Привет! — Я постучала его по голове. — Есть там кто? Мы сто раз это обсуждали, забыл? Как ты будешь помогать мне с выступлением на дне рождения?
— А, да. — Он почесал коротко стриженный затылок. — Будем клоунами, верно?
— Нам надо отрепетировать наш номер, — сказала я. — Я хочу быть по-настоящему смешной. Это моя первая работа. И миссис Хенли заплатит мне тридцать баксов.
— Заплатит НАМ тридцать баксов, — поправил Харрисон.