Еще мгновение и огненный шар окончательно высвободился из объятий мрака. Пламя костра, по-прежнему яростно полыхало, тянулось к облакам трепещущими язычками, Гордей не отходил от бушующей стихии, стоял рядом, но жара не чувствовал. Тело убийцы сотрясала крупная дрожь, глаза переполняли жгучие слезы, дыхание прерывалось, воздух с хрипом выталкивался из легких, со свистом вылетал изо рта.
— Дарина, — тихо, почти беззвучно произнес он пересохшими, потрескавшимися до крови губами.
«Прощаю тебе…», — зазвенело в голове палача, словно девушка склонилась над его ухом, повторяя сказанное, — «Прощаю, прощаю, прощаю…»
Боль острым клинком пронзила его черствое сердце, зажала в стальные тески. В отчаянии мужик рухнул на колени, руки обхватили голову, готовые раздавить черепушку с вертящимися в ней жалящими мыслями.
— Что я натворил? Что… натворил?! Простила она… простила меня! А я не прощу… Себе не прощу!
В одно мгновение в нем вспыхнула решимость, он подпрыгнул, вскочил на ноги.
— Дарина!
Крик застыл на устах палача, одним мощным рывком он бросился к костру в бушующее пламя, и оно поглотило его, выплюнув сном искр, взметнувшихся к небу.
Толпа ахнула в один голос, ужаснувшись, неожиданный поворот вывел людей из ступора, обретя способность движения, народ бросился врассыпную, вопя и толкаясь. Они проводили на смерть незнакомку, не сомневаясь в правоте обвинителя, но он шагнул за той в пламя, так была ли девушка в чем-либо виновна? Кары не избежать за несправедливое убийство, понимание этого и страх гнали участников сожжения прочь от места казни с невероятной быстротой.
Костер долго еще горел, ни крики, ни шепот не сопровождали трепыхания его обжигающих языков, черный смолянистый дым толстым размытым столбом поднимался к белым облакам, пачкая небо. Тлеющие угли угасли лишь поутру нового дня, когда рассыпавшиеся тонкие струйки дождевых капель, омыли совершенный грех, оставив влажный круг пепла, напоминание о сотворенном зле. Жизнь в Великом Новгороде потекла по обычному руслу, но в сердцах тех, кто присутствовал на казни незнакомой девушки, на века запечатлелись тихие слова дарованного прощения. Теперь уже никто не сомневался, что осудили на смерть невинную душу, оттого в стыде все молчали, не желая вспоминать наваждение, позорящее их пред лицом правды, надеясь, что со временем все забудется. И лишь один или двое участников позорного деяния рискнули вернуться к остаткам кострища, возложить букетики простых полевых цветов, безмолвно прося уже полученного прощения.
Эпилог
Крытая большая карета, запряженная четверкой вороных жеребцов, мчалась по каменистой дороге, пролегающей вдоль открытых равнин, поросших алыми цветами, отдаленно напоминающими вереск на тонких вытянутых стеблях, малейший порыв ветра приводил бутоны в движение, они колыхались, кланяясь путникам. Статный высокий мужчина, облаченный в темные одежды, сидел на мягкой скамье кареты, обитой синим бархатом, на руках его мирно спала девушка, завернутая в теплый шерстяной плед.
Карета резко качнулся, и юная особа прерывисто вздохнула, поерзала, приходя в сознание. Константин пристально вгляделся в лицо избранницы, настоящий ангел, она вот-вот откроет глаза, в полутьме они как обычно приобретут выразительные лазуревые нотки.
Очередной толчок и девушка издала тихий протяжный стон, густые пушистые ресницы затрепетали, веки тяжело приподнялись, сквозь пелену дремы вырисовались знакомые черты лица, колдун улыбался.
— Я на небесах? — в хриплом голосе Дарины чувствовалось волнение.
— Нет, — коротко ответил Князь, теснее прижал ценную ношу к могучей груди.
— Почему? Ведь я мертва?
— Ты живее всех живых, душа моя.
— Как такое возможно? — недоверчиво спросила девушка, она никак не могла понять, что к чему, сон еще владел частью ее сознания, потянулась, постаралась выпутаться из шерстяного пледа, возможно холод подействует отрезвляюще, растормошит память, может она что-то упустила, надо постараться вспомнить.
— Колдовство, — просто ответил Константин.
— Но я помню, — потускневшим голосом вымолвила избранница, в глазах промелькнула искорка страха, заставив потупить взор, — помню яркое обжигающее пламя, надвигающееся на меня со всех сторон… мне было так страшно… хотелось кричать, бежать…