Всё время, пока проходила подготовка, они молчали, и Элиана, задумавшись, стала воспринимать слуг лишь безмолвными предметами обстановки. И как это иногда с ней бывало в подобном состоянии, заговорила сама с собой вслух:
– Чего мне следует ожидать?
Хафа, как раз натиравшая чем-то правое бедро принцессы, хихикнула, а Тахир, смешивавший очередную резко пахнущую мазь, сказал:
– Сегодня тебя отведут в покои Раманги для знакомства. Он тебя не убьёт, разве что ему захочется оскорбить всех Аман-Ту. В остальном ты принадлежишь ему. Ты будешь выполнять его приказы беспрекословно. В присутствии его ты должна стоять, если он не прикажет иного. Есть – только когда он закончит трапезу. Раздеваться и ложиться под него по его приказу. Ласкать его и ублажать, как он скажет.
Элиана закусила губу. Описание было возбуждающим, хоть и унижало её. Эльфийка не так уж стремилась к подобному вниманию со стороны противоположного пола. Исключение всегда составляла работа – здесь ломаться не приходилось. Говорящий никогда не приказывал, но оба они знали: если Элиане поручено дело, она выполнит его, несмотря ни на что. К тому же Раманга казался весьма интересным… экземпляром. По-другому Элиана не могла бы его назвать. Вампир напоминал ей дикого жеребца, неприрученного, но быстрого и сильного.
– Что ещё мне нужно знать? – спросила Элиана спокойно.
Тахир бросил на неё короткий взгляд и снова отвернулся к своей ступке.
– Этого хватит, – сказал он. – Как использовать тебя – придумает Раманга. Его супруги…
– Супруги? – перебила Элиана, которую неприятно покоробило множественное число.
Тахир усмехнулся и осознанно не стал продолжать начатую фразу.
Элиана много читала о культуре Бладрэйха, но единой картины у неё так и не сложилось. Порой казалось, что каждый здесь живёт так, как хочет. Общим было лишь одно: сильный здесь всегда прав, и только семья сильного в безопасности. Семьи складывались не по роду, как это было у всех известных Элиане эльфийских племён, а по каким-то не совсем понятным системам связей. Ещё более сложной казалась их структура: на первый взгляд она отсутствовала вовсе, но Элиана, со своим опытом изучения чужих культур, не могла не заметить, что иерархия всё же есть. Следы её сквозили во всех историях, которые приносили путешественники из земель врага.
– Увидите сами, – Тахир усмехнулся, и Элиана поёжилась.
– Что ж, посмотрю, – она усмехнулась и протянула вперёд руку, позволяя Хафе закончить растирание. – А что насчёт постели? Ведь, как я знаю, девушка должна прийти уже возбужденной? – ей очень хотелось посмотреть на лицо слуги, когда это будет сказано, но эльфийка получила в ответ лишь ещё один косой взгляд и лёгкую усмешку.
– Господин этого не любит. Ласки надо заслужить.
Элиана вновь зябко поёжилась.
ГЛАВА 3. Новый дом и новые правила
В день же свадьбы Элиану нарядили и привели к Говорящему от имени Идущего В Звездном Свете – согласно традиции она должна была получить благословение отца, однако короля не было рядом, и потому благословение было получено из чужих рук. Один из генералов надел на неё драгоценный пояс. Затем мать должна была дополнить этот наряд цветами и бриллиантами – но и матери не было рядом с ней, и потому Элиану украшали всё те же девушки из сопровождения Раманги.
Никогда ещё Элиана не чувствовала себя такой одинокой, бесполезной и беспомощной, как теперь. Она покидала свою семью навсегда – но в этот день её семьи уже не было с ней.
На какое-то время её снова передали в руки служанок и наложниц.
Девушки из гарема Раманги, завернувшись в свои белые плащи, оставлявшие открытыми лишь сверкающие глаза, подведённые сурьмой, окружили Элиану. Та была одета так же, и все гости отправились провожать её до дома жениха.
Пока солнце медленно опускалось за вершины разрушенных башен захваченного города, Элиана стояла у окна в покоях Раманги и смотрела в сторону своей родины. Она не жалела о своём выборе. Жизнь шла своим чередом. Где-то теряешь, где-то находишь – любила она повторять. И пока что она сама не понимала – нашла или потеряла. Конечно, находиться здесь, среди руин едва захваченного противником города, и ждать своей судьбы, не смея опуститься на кресло, было унизительно. Но, с другой стороны, она знала, что её свобода стала ценой самой великой сделки за последние пять сотен лет.