– Привет, парень. Как водичка?
– Здорово! А я могу плавать! Хотите посмотреть, как я плаваю?
Прежде чем Джек успел ответить или отодвинуться, малыш перевернулся на живот и заколотил ногами по воде. Сэм рассмеялась было, глядя на попку в памперсе, торчащую над поверхностью, но потом увидела, как Джека волна за волной окатывает вода, и зажала рот ладошкой.
– Ой, прости, пожалуйста!
Она вскочила с шезлонга и через секунду уже протягивала ему полотенце. Толливер вытер лицо, которое, к ее удивлению, осталось совершено спокойным. Он даже не подумал подняться.
– Ты здорово бьешь ногами, Бенджамин Дакота, – со всей серьезностью заявил Джек. – Думаю, тебя ждет большое спортивное будущее.
Дакота опять вцепился в бортик бассейна и подпрыгивал в воде, тяжело дыша и сопя.
– Я хорошо плаваю, мистер Джек! Ты видел?
– Видел. – Толливер встал, поморщившись от боли. Потом взглянул на Сэм сверху вниз и сказал: – Спасибо за полотенце.
Саманта стояла, словно приклеившись к скользкому и мокрому полу. Она смотрела в глаза Толливера. Взбаламученная вода бассейна отражалась в его зеленой радужке, и казалось, что глаза Джека сияют изнутри своим собственным светом. Саманта протянула руку, и он вернул ей полотенце, коснувшись ее руки как бы мимоходом.
А в голове Сэм вдруг заметались растерянные мысли. Она заметила гримасу боли на лице Толливера, когда он вставал, и впервые вспомнила о травме колена. Неужели оно все еще беспокоит его? По словам Грега, травма была очень серьезной. Он же сказал, что тот момент падения Джека Толливера до сих пор часто показывают в подборках самых важных игровых моментов. В Интернете было написано, что Толливер перенес шесть хирургических операций, и прошло четыре года, прежде чем он перестал хромать.
– Кара хочет, чтобы мы сегодня вместе пообедали где-нибудь в городе, – сказал Толливер. – Как ты думаешь, дети смогут продержаться без тебя несколько часов?
– Я могу посидеть с детьми, – подала голос Монти, хотя к ней никто не обращался. – Мне сегодня торопиться некуда, так что я с удовольствием проведу время в вашей хижине. А вы бегите развлекайтесь.
Сэм бросила на подругу предостерегающий взгляд, чтобы та вспомнила, что речь идет о бизнесе, а не об удовольствии, и бодро ответила:
– Как скажешь, Джек. А куда мы пойдем? Кара дала какие-нибудь указания по поводу того, что мне надеть?
Глаза Джека вдруг блеснули, и Сэм показалось, что вода бассейна тут уже совершенно ни при чем.
Джек медленно обвел взглядом фигуру Саманты – с ног до головы. Она задержала дыхание. Саманте казалось, она чувствует прикосновение этого взгляда. Он был горячим. Кожа буквально горела. Румянец вспыхнул на щеках, и поделать с этим Сэм ничего не могла. Наконец Толливер опять взглянул ей в глаза.
– Мы пойдем в ресторан «Сент-Элмо», – сказал он. – Кара думает, что одежда должна быть неформальной, но с праздничным уклоном.
– Здорово! Я уже сто лет не была в этом ресторане.
– А вот интересно, – раздался позади них голос Монти, – что такое неформально и с праздничным уклоном? Тапки с вечерним платьем или как?
Сэм облизала губы, представив себе, как именно она убьет подружку, когда они останутся вдвоем. Подойдет что-нибудь медленное и болезненное.
– Звучит заманчиво, Джек, – сказала Саманта. – И к которому часу мне надо быть готовой?
– К семи, если ты успеешь.
Саманте все еще казалось, что кожа ее горит от того внимательного взгляда, которым одарил ее Джек, и, пытаясь справиться с собой, она как-то очень бодро возвестила:
– Я же на работе, так что все будет как скажешь, шеф!
Джек взглянул несколько удивленно, брови сошлись к переносице. Но вот он опустил взгляд, сунул руки в карманы, а когда опять поднял глаза на Саманту, выражение его лица было по-прежнему абсолютно безмятежным.
– Ну и прекрасно, – заявил он. – Увидимся в семь. И напомните мне о том, что я должен подыскать кольцо. Недели через две, хорошо?
Сэм собиралась спросить что-то о кольце, но вдруг осознала, что в бассейне стало как-то очень тихо. Она оглянулась. Все дети выстроились вдоль ближайшего бортика бассейна и с напряженным вниманием прислушивались к разговору.
Джек тоже заметил образовавшуюся публику, и внутри его словно включилась программа действий: он широко улыбнулся, демонстрируя обаяние и то, какой он свой парень, и спросил:
– Как вы себя чувствуете в новой школе?
– Н-нормально, – отозвался Грег.
– Это хорошо. – Джек перевел вопросительный взгляд на Лили, и Саманта напряглась. Она очень хотела надеяться, что девочка постарается быть вежливой. Лили прищурила глаза, обведенные черным косметическим карандашом, и, слегка пожав плечами, улыбнулась.
– Спасибо, все хорошо, – ответила она. – Хотя снобов там хватает.
– Они есть везде, – отозвался Джек. – Но, как гласит наша конституция, все люди равны. Более того, за твое обучение заплачены те же деньги, что и за их, поэтому ты имеешь такое же право учиться в этой школе. Если ты все время будешь напрягаться по этому поводу, то доставишь им удовольствие. Я бы на твоем месте не стал этого делать.
– Ну да, я понимаю, – протянула Лили. Потом, оживившись и быстро стрельнув глазами в сторону матери, сказала: – Скажите, Джек, а вы когда-нибудь ходили на концерты в Филд-Хаус?
– Лили… – начала Саманта. Она прекрасно поняла, к чему вели эти расспросы.
– Пару лет назад я слушал там «Ю2», – невозмутимо ответил Джек.
– Bay! – Глаза Лили округлились.
– Говорят, весной приедет группа «Наин инч нейлз». Может, вы все хотели бы сходить?
– Ну, я был бы не против, – протянул Саймон, изо всех сил стараясь скрыть волнение, хотя глаза его немедленно сделались круглыми.
– Я посмотрю, можно ли будет достать билеты. А пока прошу извинить – у меня деловая встреча.
Толливер попрощался с Монти и детьми, и Саманта пошла проводить его до двери. Сзади послышался потрясенный голос Саймона:
– Не верю я, что он сможет достать билеты. Врет он все! Просто выпендривается.
Джек шел по галерее, которая соединяла дом с помещением бассейна, а Сэм таращилась на него, не в силах отвести взгляд от его фигуры и пользуясь тем, что он не может видеть ее лица. У самой двери Толливер обернулся и, подмигнув, сказал:
– Не вздумай надеть тапочки с вечерним платьем. И постарайся не падать в обморок, когда я поворачиваюсь к тебе спиной.
Когда наконец закончился этот ужасно длинный и трудный день, Кристи вернулась в свой офис в здании Десятого телеканала и плотно закрыла за собой дверь. Постанывая от облегчения, она расстегнула молнии на сапогах. Красота требует жертв, а сапоги из змеиной кожи на шпильке – писк сезона, и потому она просто вынуждена их носить. Но как же это похоже на пытку испанской инквизиции! Некоторое время Кристи растирала стопы и шевелила пальцами, чтобы восстановить кровообращение. Потом вздохнула – все хорошо не бывает: боль в ногах прошла, но зубы мудрости по-прежнему ныли. Она понимала, что когда-нибудь нужно найти время и мужество, добраться до дантиста и избавить себя от этой ноющей боли. Просто-напросто удалить зубы. Но пока свободного времени не было.
Кристи проверила электронную почту и отправила письмо в офис окружного прокурора с просьбой предоставить информацию о том, как продвигаются поиски Митчела Дж. Бергена, мужа той парикмахерши, с которой теперь встречается Джек. Сотрудники прокуратуры даже не потрудились ответить, и Кристи это не удивило. Должно быть, им стыдно, что такая большая и могущественная структура опозорилась, не сумев отыскать какого-то жалкого стеклодува-неудачника.
Мисс Скоэн хищно улыбнулась, представив, как в один прекрасный день обойдет всех этих людей и сделает то, что им не удалось, несмотря на все государственные ресурсы. А в том, что она легко отыщет бывшего мужа Саманты Монро, Кристи не сомневалась ни на минуту.
Она вообще очень талантлива и удачлива. Например, ей не стоило большого труда добыть сведения о личной жизни самой Саманты. Визит в отдел регистрации актов гражданского состояния дал копию свидетельства о браке и свидетельства о разводе. Посещение веб-сайта отдела здравоохранения показало, что у дамы имеется лицензия косметолога, а звонок в бюро статистики штата Индиана позволил узнать даты рождения всех троих детей. Подробности жизни миссис Монро Кристи разузнала у Марсии Фишбакер, которая заявила, что Митчел Дж. Берген был полный ноль, жил за счет жены, которая надрывалась на работе, а потом просто сбежал, не оставив ни денег, ни адреса. О Саманте Марсия говорила с восторгом и придыханием, словно та была чем-то средним между матерью Терезой и «Видал Сассуном». Глупость ужасная, но Кристи слушала и кивала, издавая подобающие случаю сочувственные возгласы.