Барлоу вселился в наш комплекс года три назад, а спустя несколько месяцев я случайно узнала, что он начальник отдела продаж на фирме, в которой работает одна моя знакомая. Эвелин — так зовут знакомую — не без удовольствия поведала мне о соседе массу любопытного, и я, хоть и не принадлежу к категории любительниц посплетничать, тоже не без странного удовольствия ее выслушала и даже почти все запомнила.
Барлоу до комичного строг и сдержан с сотрудницами, смотрит на них — даже на самых хорошеньких — так, будто видит перед собой бесполые и безликие существа, а на заигрывания отвечает холодностью и презрением. И при этом нередко уезжает с работы с женщинами, причем едва ли не каждый раз с новой. Те поджидают его прямо в вестибюле офиса, в кафе через дорогу или даже напротив входа в машине. Словом, это человек-загадка, и, если видишь его или слышишь о нем, хочешь не хочешь, а возгораешься желанием выведать его тайну. Впрочем, для чего это нужно, к примеру, лично мне, не имею представления.
— Хорошо, я с ней поговорю, — произносит Барлоу, и я понимаю по его тону, что он готов пообещать что угодно, лишь бы скорее закончить беседу. — Да-да, может, что-нибудь придумаем. Я же сказал, постараюсь. До скорого.
Он опускает руку с телефоном и поворачивает голову. Застигнутая врасплох, я не придумываю ничего более умного и с большим опозданием кашляю. Потом поднимаю распечатку — сама не зная для чего, то ли, чтобы ее заметил Барлоу и понял, что я не просто подслушиваю, а занята делом, то ли, чтобы притвориться, будто я все это время была погружена в чтение и не уловила смысла того, о чем он с таким чувством говорил.
Происходит нечто невероятное. Нейл Барлоу, этот накачанный и уверенный в себе гордец, краснеет, как стеснительный мальчишка, и в первые мгновения молчит, часто моргая.
— Привет, — первой нахожусь я.
— Привет, — бормочет Барлоу, и на его лице отчетливо отражаются мысли: ладно, будь что будет. Немного оплошал — ну и черт с ним!
Надо бы как-нибудь скрасить его неловкость, быстро соображаю я. Сделать так, чтобы он подумал, будто я в его разговоре не услышала ничего странного. По сути, беседа и правда была из обыкновенных — ведь он не описывал интимные подробности своих несчетных свиданий и не сыпал ругательными словечками.
— Чудесный вечер, — говорю насколько могу беспечно. — Всех тянет на улицу, ну или хотя бы на балкон. — Смеясь пошлепываю рукой по распечатке. — Я даже поработать решила на свежем воздухе.
Смущение Барлоу как будто прошло, но он смотрит на листы с текстом Браунинга с чересчур сосредоточенным видом, отчего возникает ощущение, будто его мысли совершенно о другом.
— М-да, вечер чудный. — Он поднимает на меня глаза и немного сжимает губы, словно собираясь о чем-то спросить, но ничего не добавляет.
Почему-то чувствую себя не в своей тарелке. Вообще-то нам нечего обсуждать, мы знакомы на уровне «привет, как дела?». Более того, за все эти три года сталкивались, как теперь, на балконах, от силы раз пять, причем так, что не было нужды выдумывать, о чем друг у друга спросить. Барлоу редко бывает дома, а я до недавних пор если не редактировала тексты, то придумывала, как угодить Маркусу.
Барлоу немного сдвигает брови и с большим интересом смотрит на распечатку в моих руках.
— А где ты работаешь?
— В издательстве, — отвечаю я, радуясь, что он затронул тему, говорить на которую я могу битый час. — Помощником редактора. — Улыбаюсь. — Дел бывает столько, что восьми часов рабочего дня катастрофически не хватает. Приходится пахать по вечерам и даже в выходные.
Барлоу понимающе кивает.
— Мне это прекрасно знакомо. — Он в некоторой нерешительности трет переносицу и испытующе смотрит мне в глаза. — Послушай… а у тебя есть планы на вечер? Куда-нибудь идешь со своим парнем?
Проклятье! Мне впервые за несколько дней удалось на минутку забыть о Маркусе — и на тебе! Растягиваю губы в улыбке, хоть к горлу и подступает ком.
— У меня больше нет парня.
— Нет? — переспрашивает Барлоу, сильнее хмурясь, но, удивительно, я вижу в его взгляде проблеск сбивающей с толку радости. — Вы… разошлись?
Киваю. На ум приходит мысль: не поделиться ли своим несчастьем с ним, чтобы хоть чуточку облегчить груз на сердце, но я тут же сознаю, что эта идея совершенно безумна, и отмахиваюсь от нее.
— Надеюсь, ты не сильно страдаешь, — бормочет Барлоу. — То есть я хочу сказать…
— Все в порядке, — спешу уверить его я, поражаясь этому желанию поддержать меня.
— Так, значит, ты сегодня… свободна? — спрашивает Барлоу.
— Свободна как птица, — мрачно усмехаясь и кивая на пролетающего мимо голубя, говорю я. Тут в моей голове возникает вопрос: а с чего это он интересуется, есть ли у меня планы? Не задумал ли поразвлечься и со мной, как с прочими своими подружками, на один вечер?