Меня словно молнией пронзило. Я не узнавала свою тетю, в нее будто вселилось вселенское зло. До какой же степени она меня ненавидит раз говорит такие страшные вещи? Она готова оболгать даже не меня, а постороннего ей человека, чтобы все было как она говорит.
Я вдруг осознала, что мне деваться некуда. Мой одноклассник даже не поймет в чем дело, прежде чем с ним расправятся. А вот Амиран с его деньгами и положением в обществе сможет обойтись малыми потерями. Хотя бы я одна пострадаю в такой ситуации.
Поэтому я выбрала меньшее из зол: пусть Амиран рассказывает старшим о том, что я разбила его машину и причинила ему небывалый финансовый ущерб, может даже упомянет мое пребывание на улице в неподобающее для девушки время. В таком случае мне одной придется терпеть осуждение со стороны других, чем я подвергну жизнь и здоровье ни в чем неповинного человека угрозе.
И именно сейчас, глядя в жестокие глаза родственницы рядом и чувствуя, как немеют пальцы от железной хватки ее руки, я ясно поняла, что она сделает все ею сказанное. Даже не моргнет глазом и совестью мучаться не будет.
Мне же остается только безмолвно выполнять ее наставления. И глотать горькие слезы, готовясь к не самому худшему исходу, если вести себя как скажет моя родственница. Лучше уж страдать одной, чем тянуть за собой невиновного ни чем человека.
В это раз одними претензиями моя родственница не закончит. А расстаться со мной — у нее самое серьезное намерение. Кажется, навсегда.
Глава 17
Такси подъезжало к автовокзалу, а у меня сердце стучало гулко, почти больно, и становилось как-то прохладно. В ушах заложило, словно я погрузилась под воду. А мысли слишком вяло текли в голове, и я не могла уловить направление, в котором они текли.
В какой-то момент мы вышли из машины такси. Точнее, тетя вытащила меня под руку из салона. Она все еще не отпускала моего запястья. И она даже кажется, получала удовольствие от того, что ее сильная хватка причиняла мне физическую боль.
Но только она и осталась у меня, не давая возможности позорно свалиться к ее ногам без сознания.
Водитель придвинул к моим ногам небольшой чемодан на колесиках, в котором я узнала свой ручной багаж. Мы вошли в огромный комплекс, прошли кассовый зал, обитый серыми панелями. Преодолели ряды мягких кресел, и я заметила двоих сидевших рядом молодых людей. Они сидели, уткнувшись в телефоны.
А родственница, кажется, точно знала в каком направлении двигаться, потому что уверенно вела меня за собой вместе со своим скромным скрабом в такую рань по пустым коридорам автовокзала.
Раньше я здесь не была. Только поездом приезжала в этот город и уезжала к родителям на родине. И все для меня было новым, и глаз зацепился за вывеску с надписью «Туалеты» и стрелкой под ней.
Я резко остановилась на месте, сама не ожидая от себя таких действий. В голове пронеслась мысль, что надо хотя бы Алану поставить в известность о своем скоропостижном отъезде. И предупредить, чтобы она никому не говорила о нашем маленьком секрете и не выдавала мою связь с Амираном. И пришла мысль, как это дело провернуть.
— Что ты удумала? — пошипела родственница, словно змея, притянув меня за руку к себе.
— Мне надо в туалет, тетя, — мой голос был тихим и умоляющим и добавила, чтобы она уж точно не могла отказать, — очень нужно, иначе я могу не дотерпеть до автобуса.
По глазам женщины было видно, что она решает что-то в своей голове. Ее глаза цепко исследовали мое лицо, а потом она вдруг выдала тихим, но не менее зловещим голосом:
— Если только попробуешь выкинуть какую глупость, то я не отвечаю за страшные последствия после.
— Я поняла, — закивала головой как болванчик. — Никакой глупости.
И она вновь потащила меня за собой, только в нужном мне теперь направлении, и я очень молилась, чтобы там оказался хоть кто-то из-людей.
До двери уборной мы дошли довольно быстро. Тетя недовольно встала у дверей, а я поставила рядом с ней свой чемодана и вошла внутрь. Сразу слева от входа располагались ряды умывальников. А за поворотом мелькали кабинки туалетов.
Я нервно потерла руки, заходя в помещение, и, стараясь не выдать свое волнение, прикрыла за собой дверь. Внутри никого не было к моему большому сожалению.
Я прошлась и с надеждой заглядывала в каждую кабинку. Но только каждый раз убеждалась, что кроме меня здесь никого нет.
Закрылась в самой дальней кабинке и села на крышку белого друга. В моем положении неоткуда ждать помощи. Даже Амирана нельзя предупреждать в такой ситуации, он может меня просто не понять. Да и не выгодно ему будет, ведь это порушит все его планы.
Вновь сковали тело страх и безысходность. В голове звучали угрозы тети вперемешку с приказами Амирана. Как ни посмотри, но ждать мне помощи неоткуда.
И Алану никак не смогу предупредить, чтобы никому ничего не рассказывала, пытаясь помочь мне. А в ее помощи я не сомневалась.
Уронила лицо в ладони от отчаяния. Уже сделала выбор, но так ужасно на душе ещё никогда не было. Амиран говорил, чтобы всегда говорила ему о своих проблемах, но доверия к нему у меня нет. Да откуда этому доверию взяться, если он заставил меня подписать контракт этот под угрозой позора?
Но именно в этом момент безумно хотелось, чтобы мои проблемы решились сами собой. Или помог тот же Амиран, который даже не знает о моей ситуации. И позвонить не могу. Когда же тетя отдаст телефон? У меня ведь деньги на карте в приложении есть. Ими и воспользоваться можно в дороге.
Мама будет в шоке, когда узнает, что я приеду на автобусе. Такого еще не было.
Сердце разрывалось от обиды и безысходности положения.
Теперь прошлое казалось лживым и фальшивым временем. Столько лет жили под одной крышей, а в такую ожесточенность тети я бы никогда не поверила скажи кто об этом другой. Теперь я сама в этом убедилась на собственном примере. Понять бы причину такой перемены, попыталась бы поменять своё собственное поведение…
Точно, надо попробовать с ней поговорить! А что, если она просто не так поняла меня?
Да, надо поговорить с ней.
Подскочила на ноги от внезапного озарения. Мне надо постараться поговорить с родственницей, чтобы она поняла, что мы просто друг друга не так поняли. И все можно исправить.
Воодушевленная своей идеей открыла дверь кабинки и замерла на месте. Моя родственница стояла с перекошенным от злости лицом. В глубине ее глаз мелькнул жестокий огонь. А мои надежды рассыпались на мелкие кусочки.
— Тетя, — тихо выдохнула, понимая в глубине души, что моя попытка обречена на провал. — Давай немного поговорим о случившемся и…
— Молчи и слушай сюда, нахлебница, — не давая мне возможности хотя бы начать разговор, жена моего любимого дядя вновь вцепилась в мое плечо.
От неожиданности я вздрогнула и вскрикнула от стрельнувшей боли в руке. Но она даже не обратила на это внимание и сильнее притянула к себе. Я с трудом сдерживала слезы, рвущиеся наружу от такой несправедливости.
Глаза родственницы остановились в нескольких сантиметрах от моих. В них словно сама тьма клубилась, которая пыталась прокрасться в самую мою душу своей беспросветной темнотой.
Как бы я не рвалась отцепить руку тети от своей, ее пальцы сжимались сильнее будто она получала удовольствие от этого. Ее дыхание все еще отдавало запахом перегара, что вперемешку с излучаемым ею подавляющей мою волю энергетикой, давили на меня психически.
— Мне надоело тебе повторять, чтобы ты убиралась из нашей жизни. Навсегда, — чеканя каждое слово, выплевывала она со злостью. — Слышишь? Я больше не хочу слышать ни тебя, ни твоих родителей. Только и знаете, как паразитировать на чужом. Хватит и того, что все эти годы я тратила на тебя свои деньги, которые могла бы тратить на свою собственную дочь. В общем, не желаю больше видеть тебя.
— Почему вы так о моих родителях, тетя? — чувствую, как ужас нарастает внутри меня. — Они же ни в чем не виноваты.