— Наверное, поделом мне, — вздрогнул отчим. — Но если бы ты только могла представить, каково это — жить с твоей матерью. Она была такой спокойной, такой милой, когда я женился, но оказалась такой пустой. В ней нет и половины твоего ума, твоей отваги, твоей чувственности… Неудивительно, что меня влечет к тебе. — Он хотел дотронуться до ее лица — жест нежности, не больше, — но Ди отшатнулась.
— Нет!
— Я ничего не могу с собой поделать. — Он поймал ее руку, увидев, что она собирается уйти. — Малышка Дебора… Ведь я остался из-за тебя.
— Оставь меня в покое, или я позову Бэкстера! — гневно выпалила Ди.
Угроза подействовала, особенно когда они оба обернулись и увидели Бэкстера, вышедшего из-за дома. Он наблюдал за их напряженным разговором, сдерживая Генри. Бэкстер подошел, бросив на отчима уничтожающий взгляд. Затем резко приказал Ди:
— Садись!
Ди послушалась. Ей хотелось поскорее уехать отсюда. И все же буркнула:
— Нечего командовать! Все это не твое дело.
— Ничего другого я от тебя не слышал, — ответил он резко и жестко.
— Так чего же ты ожидал? — вся признательность Ди вмиг улетучилась.
— Какой-нибудь намек на то, что именно происходит между тобой и Литтоном, очень бы пригодился.
— Происходит? — Рассерженная Ди повысила голос. — Что ты имеешь в виду?
Бэкстер почувствовал, что и сам заводится. При первой же возможности он свернул на обочину.
— А как ты думаешь, что я имею в виду… малышка Дебора?
— Не называй меня так! — Глаза Ди полыхнули огнем.
— Тогда прекрати играть в игры, — бросил в ответ Бэкстер. — Может, я не все слышал, но понял достаточно!
И понял неправильно, решила Ди, если вообразил, будто она поощряла такое обращение. Ди могла возражать, пытаться объяснять, но что толку? Он не поверит ей.
Бэкстер принял ее молчание за признание своей вины и ранил еще сильнее:
— Неудивительно, что твоя мать не хотела тебя видеть.
— Ты не понимаешь, — прошептала Ди, и голос ее дрогнул.
— Тогда объясни! — парировал Бэкстер.
Но Ди не могла. Ужасная действительность вдруг захлестнула ее. Мать закрыла за ней дверь. У нее нет больше матери. Теперь она окончательно и бесповоротно превратилась в бездомную.
Бэкстер смотрел и глазам своим не верил, когда первая слезинка скользнула по лицу Ди.
— Боже, ведь ты не собираешься плакать из-за меня!
— Нет! — все еще отрицала Ди, даже когда за первой слезинкой последовала вторая.
— Послушай, забудь о том, что я сказал, — громко вздохнул Бэкстер. — Ты ничего не обязана объяснять. Это действительно не мое дело.
Но Ди душили слезы. Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Бэкстер понял, что он тут ни при чем. Ди плакала не из-за него.
Все еще сердитый, он решил не вмешиваться. Девушка сидела спиной к нему, и он увидел, как содрогнулись ее плечи, услышал первый всхлип, затем второй, в котором послышалось отчаяние. Вскоре Ди уже плакала, как ребенок.
Бэкстер обнял ее за плечи, но Ди сопротивлялась, всхлипывая.
— Ты не понимаешь ничего, ничего, ничего… — Она злилась на него, злилась на весь мир.
Ди била его кулаками, но Бэкстер не отпускал ее, мягко уговаривая:
— Тогда расскажи мне, расскажи. — Он готов был принять ее боль и печаль.
Ди все мотала головой, даже когда прекратила бороться с ним. Он баюкал ее как младенца, но Ди все плакала.
— У меня никого нет!
Никакие слова не могли тут помочь, поэтому Бэкстер лишь крепче обнял ее. Рукой он прижал ее голову к своему плечу и шептал что-то — так он успокаивал бы собственную маленькую племянницу.
Ди понемногу утихала. Только слезы все еще катились из глаз.
Она чувствовала, как он гладит ее по голове, и сначала это утешало. Но внезапно ее ощущения изменились — она вздрогнула в его объятиях, опять осознав всем своим существом, что он — мужчина.
— У тебя есть платок? — тихо спросил Бэкстер.
Она посмотрела ему в глаза и помотала головой.
— Не волнуйся, — мягко успокоил он, одной рукой подняв ей голову, а другой вытирая слезы.
Ди смотрела на него, не двигаясь, пока эти тонкие и длинные пальцы касались ее щек. Нежность Бэкстера поразила ее. Слезы высохли, словно по мановению волшебной палочки, хотя у нее перехватило дыхание, когда Бэкстер второй рукой поднял ее лицо.
— Что же мне с тобой делать? — Бэкстер сказал это так, будто она была ребенком, и это еще больше смутило Ди. Она не хотела быть для него ребенком. Она хотела…
Бэкстер наклонился, намереваясь поцеловать ее в щечку, но Ди в этот момент слегка повернула голову, и поцелуй пришелся прямо в губы.
Это вышло случайно. Однако за следующие действия Бэкстер отвечал целиком и полностью, за исключением разве что едва заметного ответа со стороны Ди и ее желания продолжить.
Он помнил, что секунду назад думал о Ди как о ребенке; теперь она была женщиной в его объятиях, мягкой и податливой; она поцеловала его в ответ, и поцелуй был так сладок, что кровь побежала быстрей в его венах.
Все закончилось, не успев начаться. Бэкстер пришел в себя и отпрянул, тяжело дыша.
Он винил себя, а не ее. Заметив полный обиды взгляд, Бэкстер сказал:
— Извини. Мне не следовало прикасаться к тебе.
Но своей нежностью он разрушил линию обороны. Она открылась и стала уязвимой, так стоит ли удивляться тому, что произошло?
Бэкстер говорил что-то еще, но Ди не слушала. Она съежилась и отвернулась к окну. Снова сваляла дурочку, выставила себя на посмешище. Вдруг Ди почувствовала, что слишком устала, чтобы беспокоиться о чем бы то ни было.
На вопрос Бэкстера: «Шотландия или Лондон?» — она равнодушно пожала плечами.
Ему пришлось еще раз напомнить себе, что он больше не занимается спасением мира. Два года войны обеспечили ему право на мир, а ничто в этой девушке не обещало покоя.
Так почему он все еще сомневается? Он оставил умирающих и умерших. И, конечно, сможет оставить эту девчонку.
Бэкстер завел машину, и они поехали в направлении Лондона.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Уже приехали?
— Да, наконец-то, — кивнул Бэкстер.
Ди потерла сонные глаза. Не было ни луны, ни уличных фонарей, ни домов — одна темнота. Машина уперлась в конец грязной дороги. Перед ними возвышалась какая-то разрушенная башня.
— Ты же говорил, что живешь в Эдинбурге, — встревожилась Ди.
— В пригороде Эдинбурга, — поправил Бэкстер.
Ди огляделась в поисках каких-либо признаков жилья.
— А где именно?
— Здесь. — Он кивнул в сторону каменной глыбы.
— Шутишь, — засмеялась Ди. Но Бэкстер не смеялся. — В этой… штуковине? — Другого слова Ди не могла придумать.
— Ты ведь знаешь, что говорят в таких случаях, — напомнил он. — «Будь осторожен в своих ожиданиях» и все такое прочее.
— Но… — Она и представить себе не могла такую развалину.
— Ты сказала своей матери, что у меня в Шотландии замок, — напомнил он ей.
— Д-да, — согласилась Ди. — Вообще-то я представляла себе нечто вроде Бэлморала[2]. Это и, правда, твое?
Ди все еще не верила, ей казалось, это какая-то шутка. Да и в самом путешествии было что-то нереальное. Конечно, она помнила, как плакала после отъезда, как Бэкстер обнимал ее, утешая, пока не высохли слезы. Она помнила, как нежен он был, и как это удивило ее, помнила чувства, пробудившиеся в ней в ответ на эту нежность. Как он случайно коснулся губами ее губ, и она не оттолкнула его. Последнее воспоминание казалось самым неправдоподобным и все же оставалось самым живым.
Все, что случилось позже, было похоже на наваждение. Ди глядела в окно, едва замечая указатели по дороге к Лондону. Она так устала, что уже не могла ничего соображать, к тому же вскоре ее стало клонить ко сну. Ди и не думала бороться, она знала, что наверняка придется провести бессонную ночь на улице — ведь страх не даст ей сомкнуть глаз.
2
Бэлморал — замок в графстве Абердиншир, построен королевой Викторией. С 1852 г. — официальная резиденция английских королей в Шотландии.