Ди разделась, вошла в кабинку и включила душ. Сначала вымыла голову, потом тело. Колено заболело, и Ди села на приступочку, подтянув ноги и положив голову на колени. Она потеряла счет времени.
Раздевшись, Бэкстер залез под одеяло, готовый проспать целую неделю. Он ни о чем не желал думать. Завтра все разрешится.
Он уже почти заснул, когда его разбудил грохот.
На долю секунды ему привиделась Африка, и он напрягся, готовый вскочить, но лишь посмеялся над собой, услышав шум воды, с бульканьем бегущей по трубам. Это всего-навсего девчонка в ванной.
Ему удалось обновить электропроводку и осветительные приборы, но сантехникой он пока не занимался. Целые мили этих коммуникаций еще ждали своего часа.
Обычно Бэкстер жил один, и если кто и включал воду среди ночи, то только он сам. Шел уже четвертый час. Бэкстер снова выругался. Кто же принимает душ в такое время? Разве нельзя подождать до утра?
Он в очередной раз взглянул на часы. Она в ванной уже тридцать четыре минуты. Бэкстер подождал еще десять минут, затем вскочил и натянул брюки. Он спускался, и раздражение в нем росло. Бэкстер постучал в дверь достаточно громко, чтобы разбудить ее, если она умудрилась заснуть с включенным душем. Не получив ответа, он вошел. Кровать была пуста, и он прошел к ванной. Бэкстер забарабанил по ней и барабанил довольно долго. Он не хотел своим появлением вызвать у Ди истерику.
— Ди! Ди! Ответь, если слышишь, черт подери!
Ни звука. Бэкстер почувствовал, что теряет терпение. Дверь в ванную была современной, сделанной из легкой панели, и даже шум бегущей воды не должен был заглушить его голос. Он взялся за ручку. Он вовсе не ожидал, что она поддастся, и, очутившись в ванной, не знал, что делать дальше.
Ди ничего не слышала из-за бегущей воды. Когда кабинка душа открылась, она все еще сидела, положив голову на колени.
Ди подняла на Бэкстера бессмысленный взгляд. Она пыталась вернуться к действительности и понять, что он тут делает.
Бэкстер первый пришел в себя — потянулся и закрыл воду, одновременно протягивая ей огромных размеров банное полотенце.
— Вот, завернись, — спокойно сказал он и, поскольку она даже не шевельнулась, завернул се в полотенце сам.
Ди обернулась полотенцем на манер саронга, оставив открытыми лишь руки. Но Бэкстера не интересовала ее нагота.
— Ты хоть представляешь, сколько времени просидела в душе? — потребовал от нее ответа Бэкстер.
Ди качнула головой и пожата плечами. Ей было все равно.
— Одному Богу известно, что может произойти с твоим коленом после такого купания, — упрекнул он ее.
Ди хотелось лишь одного — чтобы он или ушел, или перестал читать ей нотации.
Бэкстер не сделал ни того, ни другого. Вместо этого он присел перед ней на корточки и задрал полотенце, открыв набухший от воды свисающий бинт.
— Ты только посмотри на это! — сказал он, размотав бинт до конца. — Смотри, смотри.
Ди отказалась, демонстративно задрав голову.
— Никто тебя не просит ничего с этим делать… И вообще, я хочу, чтобы ты ушел — немедленно!
Бэкстер выпрямился. Ди подумала, что он собрался уходить, и отчаяние вернулось к ней.
Она почувствовала облегчение, когда он открыл шкафчик с лекарствами и достал чистый, эластичный бинт. Просто он был врачом, прежде всего и в первую очередь.
— Если ты не начнешь лечить колено, — сердито произнес он, — рискуешь остаться хромой.
— А тебе какое дело? — огрызнулась Ди.
— Мы жалеем самих себя? — сухо поинтересовался он.
— Если это твой принцип и в постели, я, скорее, предпочту общение с покойником.
Бэкстер понял ее оскорбительный намек, но все же засмеялся.
— Как ты думаешь, почему я хочу заняться исследовательской работой?
Ему не нравится иметь дело с людьми. Это он имеет в виду?
— Вот и все. — Бэкстер закрепил бинт английской булавкой и, встав, обхватил ее рукой за талию. — Теперь держись.
Он поднял Ди, и ей не оставалось ничего другого, как обхватить его за плечи.
— Я и сама могу идти! — Она попыталась высвободиться.
Он прижал ее крепче, предупредив:
— У тебя съезжает полотенце.
И действительно, одна грудь открылась. Ди попыталась прикрыть ее, но полотенце съехало еще больше.
Она успокоила себя тем, что Бэкстера это все равно не интересует.
Но пока он опускал Ди на кровать, его взгляд задержался на ней, и Ди поспешно закрылась.
Обнаружив, что он пойман, Бэкстер не стал притворяться.
— Извини, но это удивило меня. У тебя есть грудь.
Ди ничего не оставалось, как в свою очередь заявить:
— Я же девушка!
— Хорошо развитая грудь, — поправился он, слегка улыбнувшись.
На этот раз Ди не нашлась, что ответить. Ее и саму это удивляло. В то время как руки и ноги становились все тоньше, грудь не худела.
По ее лицу Бэкстер заметил, что она занервничала, и поспешил успокоить:
— Не волнуйся. Я не замышляю совращения. Вот, возьми.
Он подал ей свою полосатую рубашку и демонстративно повернулся спиной, пока она надевала ее. Видимо, у него не было никакого желания увидеть обнаженным остальное.
— Я знаю! — бросила Ди, когда он снова повернулся, и, не задумываясь, добавила: — Кажется, женщины и правда не интересуют тебя.
Ди не ожидала, что он воспримет сказанное всерьез. Но Бэкстер отнесся к этому именно так. Его голос зазвучал жестче:
— Мы уже прояснили этот вопрос. Я не гомосексуалист. Это полнейшее заблуждение! Твое!
— Одни слова. — Едва заметная усмешка коснулась ее губ.
— Я говорю то, что есть на самом деле. — Ты что, не веришь? — воскликнул он запальчиво, спровоцированный ее насмешкой. — Или, может, хочешь, чтобы я доказал тебе… Так?
Ди не сразу поняла смысл его слов, а когда поняла, было уже поздно. Одно движение — и он стоял над ней, другое — и она обнаружила его рядом с собой на кровати. Одной рукой Бэкстер держал ее так, что она не могла двинуться.
В первое мгновение все внутри у Ди похолодело. Бэкстер схватил ее за другую руку и развернул лицом к себе. Ди подавила в себе страх, но дрожь выдавала ее.
— Ты боишься меня? — нахмурился Бэкстер.
Но сам он не очень-то этому верил. Она отважна до безрассудства. Ведь она так себя всегда и вела. Лишь отношения между мужчиной и женщиной представляли для нее проблему.
— Нет, — соврала она.
— Тебе нечего бояться. Я никогда ничего не сделаю против твоей воли, — уже мягче произнес он.
— Нет, — повторила Ди, не находя других слов.
А все потому, что она была напугана. Это был не тот страх, который она испытала, когда се домогался отчим. На этот раз все дело было в эмоциях, неподвластных ее контролю.
Ей достаточно едва слышно прошептать: «Пусти» — и он отпустит ее. Так почему же она не двигается, почему смотрит прямо в его глаза, почему ее губы приоткрылись в ответ на поглаживания ее обнаженного плеча?
— Просто скажи «нет» еще раз, и все кончится, — предложил Бэкстер.
Ди сделала попытку. Она провела языком по сухим губам и дрожащими руками коснулась его груди. Но к чему слова, если ее сердце — или его? — громко билось и, кроме этого звука, ничего не было слышно. Могла ли она оттолкнуть его, если ее руки скользили по его телу, покрытому легкой испариной? Его тепло передавалось ей, и от этого по телу растекалась приятная слабость.
Он приковал ее магическим взглядом голубых глаз, отражая ее пробуждающиеся чувства. Что происходит с ними обоими?
Бэкстер провел рукой по ее щеке, и было в этом столько нежности, что Ди наклонила голову и прижалась к ней губами. Она не знала, что делать дальше, зато знал он. Бэкстер провел пальцами по изгибу ее мягких губ.
Ди раскрыла их. У нее перехватило дыхание. Она смотрела на него, и ее взгляд выражал удовольствие и изумление одновременно.
Бэкстер не мог понять, была ли она так опытна, как казалась. Разум приказывал ему остановиться, но ее губы говорили другое. Встретившись с его губами, они раскрылись подобно цветку, раскрывающемуся навстречу солнцу.