— Итак, мельник поспешно вернулся… — напомнил ей Клэй.
— Он сказал, чтобы мы спрятались или бежали, чтобы спастись. Мельник полюбил моего дедушку. Но дедушка лишь рассмеялся. Началась гроза, и в это время пришла толпа из города. Я находилась на чердаке, где подсчитывала мешки с зерном. Выглянув в окно, я увидела при свете молнии, как они шли. Они несли с собой сенные вилы и косы. Некоторых я знала. Я помогала им молоть зерно.
Клэй почувствовал, как она вздрогнула, и прижал ее к себе.
— А дедушка тоже их увидел?
— Он поднялся ко мне по лестнице. Я заявила ему, что встречу разъяренную толпу вместе с ним, что я тоже Куртелен. Он сказал, что хотел бы, чтобы Куртеленов было побольше, но что теперь я осталась единственной. Он сказал это так, словно его самого уже не было в живых. Схватив пустой мешок, он натянул его мне на голову. Я была настолько ошеломлена, что не могла говорить. Завязав мешок, он шепнул, что если я его люблю, то даже не пошевелюсь. Он навалил вокруг меня мешки с зерном, потом я услышала, как он спускается по лестнице. Несколько минут спустя толпа ворвалась в дом мельника. Они обыскали чердак и чуть было не обнаружили меня.
Клэй поцеловал ее в лоб и прижался к нему щекой.
— А твой дедушка? — шепотом спросил он.
— Когда они ушли, я кое-как выбралась из мешка. Я хотела выйти и убедиться, что с ним все в порядке. Но когда выглянула в окно… — Николь задрожала и прижалась к нему.
— Что ты увидела за окном?
Она резко отпрянула от него.
— Я увидела дедушку. Он улыбался мне, — сказала Николь. Клэй озадаченно уставился на нее. — Неужели ты не понимаешь? Я находилась на чердаке. Они отрубили ему голову и насадили на шест. Высоко подняв над собой, они несли его голову словно трофей. В это время сверкнула молния, и я увидела его!
— О Господи! — простонал Клэй и, несмотря на сопротивление, снова прижал ее к себе. Когда она заплакала, он принялся укачивать ее, нежно поглаживая по голове.
— Мельника они тоже убили, — помолчав, добавила она. — Мельничиха сказала, что мне придется уйти, потому что она не может обеспечить мою безопасность. Она зашила изумруды в шов моего платья и посадила меня на судно, отправляющееся в Англию. Изумруды и медальон — это все, что у меня осталось.
— А потом ты была с Бьянкой, и я тебя похитил.
— Ты говоришь это так, будто я бедствовала всю жизнь, — сказала Николь, шмыгнув носом. — А у меня было очень счастливое детство. Я жила в большом поместье, и у меня было множество кузин и кузенов.
Николь постепенно приходила в себя.
— Много ли сердец ты успела разбить? Наверняка все твои кузены в тебя были влюблены.
— Никто в меня не был влюблен. Один кузен поцеловал меня, но мне это не понравилось. Больше я никому из них не позволяла целовать себя. Ты единственный… — Она замолчала и улыбнулась, проведя пальцем по его губам. Он поцеловал палец. Она подняла палец и внимательно посмотрела на него. — Глупая, глупая Николь, — прошептала она.
— Почему глупая?
— Вся эта история весьма комична, не правда ли? В один прекрасный день я катаюсь в парке. А потом вдруг оказываюсь на судне, направляющемся в Америку. Потом меня принуждают выйти замуж за человека, который называет меня воровкой. — Она не заметила, как Клэй поморщился. — Из этого получилась бы отличная пьеса. Прекрасная героиня Бьянка помолвлена с прекрасным героем Клэйтоном. Но их планы нарушает дерзкая злодейка Николь. Зрители будут в напряжении ждать конца пьесы, когда, разумеется, истинная любовь восторжествует и Бьянка с Клэем воссоединятся.
— А что будет с Николь?
— С Николь? Судья даст ей какие-то бумаги, в которых сказано, что она никогда не существовала и что времени, которое она провела с героем, вообще не было.
— Разве не этого хочет Николь? — тихо спросил он.
Она прикоснулась к своим губам пальцем, который поцеловал Клэй.
— Бедная, глупенькая Николь влюбилась в героя. Разве это не смешно? Он даже не взглянул на нее за время их короткого брака, а она полюбила его. Знаешь ли ты, что он назвал ее потрясающей женщиной? И вот эта бедная глупышка стоит здесь и умоляет, чтобы он ответил на ее любовь, а он толкует обо всем, что не имеет никакого значения, и задает всякие ненужные вопросы, словно кобылу покупает.
— Николь… — начал было Клэй, но она не дала ему договорить.
— Тебе известно, что мне уже исполнилось двадцать? Почти все мои кузины к восемнадцати были замужем. Но я всегда была не такая, как все. Мне говорили, что я холодная и бесчувственная и что ни один мужчина меня никогда не захочет.