Хотя ты уже в пути и направляешься ко мне, всякое может случиться. Поэтому я дал указания капитану сочетать нас браком с использованием подставного лица. В таком случае, даже если твой отец и обнаружит твое местопребывание до того, как ты доберешься до меня, ты все равно уже будешь принадлежать мне. Я понимаю, что поступаю слишком своевольно, но ты должна простить меня и помнить, что я делаю это потому, что люблю тебя и чувствую себя без тебя слишком одиноко.
Когда я тебя увижу, ты уже будешь моей женой. С нетерпением жду этой минуты.
С любовью
Клэй.
Николь несколько мгновений держала письмо в руке, чувствуя, что вторгается во что-то очень личное. Она не раз слышала, что американцы — крайне неромантичные люди, но этот мужчина придумал сложный план похищения для того, чтобы заполучить любимую женщину.
Она взглянула на Джейни:
— Судя по всему, он очень хороший, человек и, видимо, страстно влюблен. Завидую Бьянке. А кто такой Эймос?
— Клэй отправил его со мной, чтобы помочь защитить тебя, но в дороге многие заболели. — Она отвернулась, не желая вспоминать, как на судне умерли пять человек. — Эймос не выжил.
— Очень сожалею, — сказала Николь, поднимаясь на ноги. — Я должна найти капитана и все ему объяснить. — Заметив свое отражение в зеркале над угловым шкафчиком, она остановилась. Волосы у нее были в полном беспорядке. — Где бы мне раздобыть расческу?
— Сядь, я приведу в порядок твои волосы.
Николь обрадовалась.
— Он всегда такой… такой импульсивный?
— Кто? А-а, ты имеешь в виду Клэя? — Джейни с любовью улыбнулась. — Не знаю, насколько он импульсивен, но то, что он самонадеян, это правда. Он привык получать то, что хочет. Когда он сообщил мне о своей затее, я предостерегла его, сказав, что он слишком сильно рискует, но он лишь рассмеялся. И что теперь нам делать? Мы оказались с тобой посередине океана. Теперь уж я посмеюсь, когда Клэй увидит тебя. — Она повернула голову Николь и приподняла ее лицо к свету. — С другой стороны, я думаю, что едва ли какой-нибудь мужчина стал бы смеяться, увидев тебя, — сказала она, пристально вглядываясь в лицо Николь. Огромные глаза были очень хороши, но, по мнению Джейни, самым привлекательным для любого мужчины был ее рот. Маленький, губы полненькие, темно-алого цвета, причем верхняя крупнее нижней. Джейни подумала, что такое неожиданное сочетание будет непременно привлекать внимание мужчин.
Слегка покраснев, Николь отвернулась.
— Я, конечно, не увижусь с мистером Армстронгом. Мне нужно вернуться в Англию. У меня есть кузина, которая собирается открыть швейную мастерскую. Она предложила мне войти с ней в долю. Я уже почти скопила необходимую сумму.
— Надеюсь, мы сможем повернуть назад ради тебя. Но мне не нравятся эти люди, — сказала Джейни, кивнув в сторону потолка. — Я сказала Клэю, что мне они не нравятся, но он и слушать не стал. Он упрямец, каких свет еще не видывал.
Николь взглянула на письмо, лежавшее на койке.
— Влюбленному мужчине наверняка многое можно простить.
— Ты говоришь так, потому что тебе не приходилось иметь с ним дела, — усмехнулась Джейни.
Выйдя из каюты, Николь поднялась по узкой лестнице на главную палубу и улыбнулась, подставив лицо морскому ветерку. Остановившись, она вдруг ощутила на себе взгляды нескольких мужчин. Матросы с жадностью разглядывали ее, и она плотнее закуталась в шаль. Она понимала, что тонкое платье, должно быть, облепило ее фигуру, и ей вдруг показалось, что она голая.
— Вам что-нибудь нужно, маленькая леди? — спросил один из мужчин, разглядывая ее.
— Я хотела бы увидеть капитана, — сказала Николь.
— Уверен, что он с удовольствием встретится с вами.
Игнорируя хохот столпившихся вокруг мужчин, она проследовала за моряком к двери, расположенной в носовой части судна. Он постучал в дверь. Капитан крикнул, чтобы они вошли, моряк, буквально втолкнув Николь в каюту, закрыл за ней дверь.
Когда глаза привыкли к слабому освещению, она увидела, что каюта была вдвое больше, чем та, в которой поселили ее и Джейни.
Большое окно в каюте было такое грязное, что почти не пропускало солнечный свет, под окном — смятая постель, посреди каюты — большой тяжелый стол, привинченный к полу. На столе — скатанные в рулоны и раскрытые карты и диаграммы.
Каюту пересекла крыса, и Николь тихо охнула. Раздавшийся низкий хохоток заставил ее взглянуть в темный угол, где сидел заросший неопрятной щетиной мужчина в смятой одежде с бутылкой рома в руке.