Догадалась: от этой дикарки толку еще меньше, чем от Фила. Тот хоть разговаривает не односложно.
Мои босые ноги продрогли. В тот миг я могла лишь завидовать бабке и ее уггам. А еще ругать себя за непредусмотрительность. Вот что мне стоило обуться, прежде чем совать ключ в рот? Или хоть носки шерстяные натянуть…
— Помоги ей, — попросил Фил.
Подошел к таракану и отцепил от седла увесистый мешок. Добыл оттуда семь тушек каких-то мелких пушных зверьков и вручил Ма. Похоже, у них тут приветствуется натуральный обмен. И знахарка только что получила за меня продукты.
— Идем, — поманила меня пальцем. — Поживешь у меня. Полечишься.
— На танцы не забудь привести, — спохватился Фил. — Ей уже пора.
Какие еще танцы? Куда пора? У меня ноги гудели, как чугунные. Глаза слипались, а живот урчал от голода. Не до ухаживаний всяких там дикарей.
— Приведу, — живо пообещала старуха. — Если разрешение получу.
В пещере она обитала не одна. На входе нас встретили еще две дикарки, судя по возрасту и лицам — дочки Ма. И ее сынок. Последний совершенно не внушал доверия. Бледный, дерганый. Худой, как жердь, с нечесаными космами, похожими на паклю, носом-картошкой и низким покатым лбом. Его блеклые рыбьи глазки бесцеремонно шарили по моему телу.
Старшая из девиц подозрительно прищурилась и подступила ко мне. Уцепилась за шлейф платья.
— А ну, отдай! — рявкнула я и выдернула тонкую ткань у нее из рук.
Мне никак не хотелось, чтобы эта дикарка прикасалась к «Кардену». У нее лапы грязные, и не только они. Девица выглядела какой-то неопрятной, хотя и вырядилась в белое платье из меха. Но эти покатые плечи, обвисшую грудь и голенастые ноги ничто не спасет.
Деваха рассердилась и зашипела, обнажив желтые, как у заядлой курильщицы, зубы. Двух передник, к слову, не хватало. Видимо, варварке не впервой нарываться на тяжелый кулак русской женщины.
— Мама. Съесть? — В глазах увядшей девицы, обращенных на старуху, читалась мольба.
— Кого съесть?! — я аж подпрыгнула. — Меня? С ума посходили? Так и быть, отдам я вам платье. Только проводите до русского посольства. Или еще какого-нибудь. Только поближе к цивилизации, ладно? А я вам потом бус пришлю — почтой.
С каждым сказанным словом я отходила все дальше от дикой семейки. Пока не уперлась спиной в шершавую стену.
— Табу, — немного пораздумав, выдала бабка.
Относительно успокоившись, я позволила дикарям вновь приблизиться. То, что они не каннибалы — уже хорошо. Осталось уговорить их вывести меня к людям. К культурным людям.
Больше всего меня пугал «сынок». Высокой, сутулый, с непропорционально длинными руками, он мало напоминал человека. На лицо он был не страшнее многих моих знакомых, но в повадках читалось что-то звериное. Дикарь явно руководствовался в жизни только инстинктами.
— Я. Взять ее. Себе, — объявил он родственницам. — Жена.
Бабка — моя спасительница — размахнулась и огрела сыночка по спине. Надо признать, рука ее оказалась далеко не такой дряхлой, как мне показалось вначале.
— Разрешения нет. Нет жены, — объявила старуха. — Табу.
Сыночек недовольно ухнул, но не возразил матери. Та задумчиво повращала глазами, поводила нижней челюстью, при этом издавая невнятные, похожие на кашель простуженной кошки, звуки.
— Прекратите уже осматривать! — скомандовала я. — Тащите сюда ваше зелье. Мне нужно вернуться к себе на Родину, понимаете. У вас тут очень красиво, все такое… Но я не могу остаться.
— Какая работа. Твоя? — постановка вопроса далась Ма с трудом. Похоже, общаться в этом заброшенном уголке мира не любили и не желали.
Я задумалась. Набросала в уме несколько вариантов и выдала самый правдоподобный:
— Зефирка. Профессия у меня такая. Умоляю, отведите меня к вождю. Или кто у вас главный?
— Жрецы. Табу, — припечатала бабка. — Идем.
М-да, местные шаманы-шарлатаны мне вряд ли помогут. Да и их боги тоже. Раздумывая над своей дальнейшей судьбой, я поплелась вслед за бабкой и ее великовозрастными детишками. Сыночек все еще поглядывал на меня с интересом, но активности не проявлял.
Пещера оказалась не такой первобытной и убогой, как можно подумать. Скорее напоминала дом, вырезанный внутри камня. Несколько отдельных комнат, в каждой — очаг. Роль светильников выполняли сталактиты и сталагмиты, отсвечивающие пламя костров. Естественные наросты каким-то немыслимым образом улавливали свет и многократно отражали, отчего стены казались расписанными в разные тона. От розового до нежно-желтого.
— Сюда! — Ма завела меня в самую маленькую комнату.