— Это семейная реликвия, переходящая из поколения в поколение, — пояснил Йонке, заметив мой интерес к часам. — Даже не спрашивайте, госпожа, зачем этот хлам стоит здесь, а не где-то еще. У этой семьи всегда какое-то особое отношение к ним было. Госпожа де Вир, когда пыталась установить здесь некоторые свои порядки, хотела их выкинуть, и это чуть не закончилось большим скандалом.
— Прошу прощения? Госпожа де Вир жила здесь до свадьбы?
Йонке кивнул и пояснил:
— Так положено, что девушка переезжает к будущему супругу за три месяца до свадьбы. Но это, пожалуй, не та традиция, в тонкости которой стоит сейчас вас посвящать. Может, когда-нибудь, если будет интересно, конечно.
Интересно мне не было. Ни сейчас, ни когда-нибудь еще. Не то, чтобы меня шокировала такая традиция, все-таки в моем родном мире, бывало, что люди жили вместе и без всякого штампа в паспорте. Но все же здесь это показалось мне немного странным. Но зато стало понятным, почему Йонке привез меня в замок графа, а не куда-то еще.
Йонке повел меня вверх по лестнице, в правое крыло. Но, прежде, чем я попала туда, я задержалась у самого большого портрета только, чтобы прочитать имя.
Упс. То, что мне так упорно слышалось как «граф», на деле оказалось искаженной моим слухом фамилией. Не господин граф, а господин Грааф. Риккард де Грааф значилось на табличке под портретом. Только вот почему постоянно, когда Йонке упоминал его, то опускал частицу «де»? Что за фамильярность, как у лучших друзей или родственников каких?
Впрочем, сейчас это было не так важно. Куда важнее был изображенный на портрете мужчина. Мое сердце ухнуло куда-то вниз, а лицо, наверное, вытянулось как у лисы от недоумения. И кто-то всерьез мог подумать, что молодая и красивая девушка выйдет за такого? Нет, мужчина на портрете был ничего так. Для своего возраста — лет семьдесят, не меньше. Но… В общем, теперь я не была удивлена тому, что госпожа де Вир предпочла слинять. Я в принципе не верила в любовь, а в такую — тем более. Хотя, кто сказал, что там вообще хоть каким-то боком была замешана любовь? Может, бедную девицу продали или еще что.
— О, да, понимаю вас, — улыбнулся Йонке. — Отец господина Граафа умеет притягивать к себе внимание, даже находясь просто на портрете.
Отец? Я снова взглянула на портрет. Отец, так отец. Даже если его сын окажется моим ровесником, ну или на пару лет старше, все равно дела это не поменяет.
— Почему вы опускаете частицу «де»? — спросила я, следуя за Йонке по слабо освещенному коридору.
С кристаллами, я, кстати, угадала. Они светили не ярко, но достаточно для того, чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не пересчитать себе кости.
— Вы родственники? Или лучшие друзья, что позволяете себе такую фамильярность?
— Ни то, ни другое, — Йонке обернулся и удивленно посмотрел на меня. — Так положено до тех пор, пока господин Грааф не женится. Или не сменит род деятельности. Или не получит более высокое положение в обществе, что маловероятно — выше только король. Или не…
Я слушала вполуха. Ясно, еще одна странная тонкость, в которую мне не интересно было вникать. Да и сложно. Надо родиться в этом мире, чтобы не рехнуться от обилия всевозможных частиц и того, что у девушек своя собственная система, не имеющая ничего общего с мужской. Дурдом.
Йонке провел меня в просторный кабинет и сказал, закрывая за собой дверь:
— Здесь можно спокойно поговорить, не боясь лишних ушей. Подождите только минутку, госпожа.
Йонке закрыл пару окон, задернул их портьерами и… на моих глазах только что свершилась очередная магия, от вида которой даже не стыдно было постоять с открытым ртом и восхищенно смотреть на все это.
Йонке неуловимым движением активировал кристаллы на стенах, которые от тепловых отличались только цветом — белые. По стенам кабинета прошла серебристая рябь, а когда она набрала силу и ярко засияла, то образовала непроницаемую завесу. И света от этой завесы было вполне достаточно для освещения кабинета.