Ну да, кто бы сомневался, что мне возьмут и вот так просто все скажут. Я же, наверное, в его воображении, сразу побежала бы требовать вернуть меня домой. Или сдавать его королю вместе с сообщником. А сообщник, судя по всему, был, потому что Йонке как-то уж слишком бодро выглядел. Да и не выглядел он настолько могущественным, чтобы вытащить человека из другого мира. Только это же надо быть идиотом, чтобы уничтожить свой билет домой. Но Йонке, похоже, это не приходило в голову.
— Вам, кстати, несказанно повезло, госпожа. Не каждый человек, даже знакомый с магией и подготовленный может выдержать подобный переход. В лучшем случае вы могли умереть. В худшем — остались бы живой, но превратились бы в «овощ». Надо обладать поистине крепким здоровьем, огромной силой духа и иметь Хранителя Души, чтобы пережить переход без каких-либо последствий.
Ну, хоть одна хорошая новость за этот безрадостный день. Здоровье и сила духа у меня что надо. Правда, обстоятельства, при которых это выяснилось, оставляют желать лучшего. Много лучшего. А еще этот Хранитель Души (подозреваю, что это что-то вроде Ангела-Хранителя), который сидит себе смирно и позволяет свершаться безумствам. Хороший Хранитель, ничего не скажешь.
— А теперь непосредственно о вас, госпожа, — Йонке сделал несколько глубоких вдохов. — Я сам не понимаю, как это произошло. Да, вы с госпожой де Вир похожи, как две капли воды. Даже у близнецов не бывает такого потрясающего сходства. Но, как я уже сказал, основу поиска составляет Магия Крови. Поэтому я не понимаю, как так получилось вместо нее найти вас. Даже если допустить почти что невозможную и безумную мысль, что вы сестры-близнецы, все равно Магия Крови — вещь очень точная, так что это крайне странно и не поддается объяснению. Ваше пребывание здесь, госпожа, действительно ошибка. Моя непростительная ошибка. Мне бы, вместо желания побыстрее выполнить свою работу, стоило бы обратить более пристальное внимание на некоторые странности, связанные с поиском и переходом. Но я торопился. И когда я понял, что именно не так, то было уже поздно останавливать процесс. Тогда точно погибли бы обе стороны.
— Свою работу? — я начала звереть. — Вы вполне могли бы вообще отказаться от такой работы, где запрещенное на запрещенном, и запрещенным погоняет!
Йонке вздрогнул, сжался и опасливо покосился на меня.
— Кажется, вы не совсем поняли то, что я пытался донести до вас, госпожа, — устало сказал Йонке. — Магия Крови, как таковая, не запрещена. Запрещено прибегать к переходам, если только нет какого-нибудь исключительного случая, на которое дано разрешение.
Нет, интересное, однако, дело! Сначала Йонке сказал, что это запрещено, а теперь намекает, что я типа исключительный случай, ради которого можно и жизнями сразу двух людей рискнуть?
— Мы, маги, люди подневольные, — вздохнул Йонке. — Игрушки в руках короля, приносящие доход в казну. Наши услуги покупают, и, если король дал добро, а это редкость, чтобы он отказывал кому-нибудь, то мы, хотим того, или нет, но обязаны выполнить свою работу, даже если для ее выполнения потребуется нарушить закон и подвергнуть себя риску. Только это настолько редкие случаи, что мне даже в голову не могло прийти, что потребуется применение запрещенной магии.
Я не знала, что сказать. Точнее, не находила цензурного определения всему тому, что только что узнала. По сути выходило, что королю, в общем-то, плевать, используется запрещенная магия, или нет, и он закрывает на это глаза. Главное — деньги. Ну или был, как говорится, одно название, что король, если действительно думал, что все выполняется исключительно в рамках закона.
— Я не прошу простить меня, госпожа, — снова заговорил Йонке. — Сомневаюсь, что это возможно. Все, чего я хочу, это, чтобы вы поняли: у меня не было выбора. Либо маг выполняет свою работу, и живет дальше тихо-спокойно. Либо нет, и тогда лишается королевских привилегий, а на его семью ложится клеймо позора, как на нежелающих служить во благо своего королевства. У меня, например, дочь в следующем году собирается поступать в Королевскую Академию. У нее есть все шансы и без привилегий туда поступить, но если я их лишусь, то позор падет на всю мою семью, и все, что она сможет себе позволить, это драить полы в каком-нибудь придорожном трактире. А я не могу этого допустить.