* * * * *
— Как вы себя чувствуете, госпожа де Вир? — вопрошал лекарь снова и снова, пока водил над моим телом своими руками.
Похоже, у него была какая-то своя особенная магия. Я чувствовала не очень приятное, но не критичное покалывание в теле. Только не знала: последствия ли это пережитого ночью, или же это от манипуляций лекаря, который будто бы прощупывал мое тело, пытаясь определить, осталась ли опасность, или можно спокойно выдохнуть.
И, судя по его разгладившемуся лицу, на котором не осталось и тени беспокойство — я буду жить.
Это хорошо. А то было бы очень обидно, если бы я умерла, когда уже смирилась со своей участью невольной заложницы чужого мира.
— Госпожа де Вир? — лекарь нарушил мои размышления и повторил свой вопрос про мое самочувствие.
Я не любила такие вопросы. Ну как может чувствовать себя человек, который только что кое-как выбрался из могилы, которую сам же себе и вырыл? Но надо было что-то ответить, чтобы он уже успокоился.
— Хреново, — ляпнула я, не подумав.
Понимание того, что я сказала, не сразу дошло до меня. Лишь после того, как брови лекаря поползли вверх, а лицо эдме Хенны, стоявшей за его спиной, вытянулось и она жестами пыталась что-то мне сказать. Но я была не сильна в языке жестов.
— Прошу прощения, госпожа?
Мда, у меня есть все шансы спалиться вот прямо сейчас и отправиться на виселицу. Или как здесь наказывают самозванцев?
— Я хотела сказать, что не очень хорошо.
Нет, серьезно. Ну а как, он думал, я должна себя чувствовать? Прыгать и радостно вопить «Ура! Я жива!»?
— Слабость. И пить хочу.
Лекарь кивнул каким-то своим мыслям, даже не обращая внимание на мой ответ. Потом все же выдал:
— Все хорошо, опасность миновала.
Он убрал руки и повернулся к эдме Хенне.
— Могу ли я поговорить с вами наедине, эдме?
Мне это не понравилось. Мне вообще никогда не нравилось, когда кто-то обсуждал меня за моей спиной. Одно дело — не знать об этом, и совсем другое, когда тебе дают понять, что речь пойдет о тебе, но твоих ушей это не касается.
Лекарь вышел вместе с эдме Хенной из спальни и прикрыл за собой дверь. Я слышала приглушенные голоса, но не могла разобрать ни слова. Обиднее всего было то, что я из-за слабости с трудом переворачивалась на бок, что уж говорить о том, чтобы встать и бессовестно подслушать.
А кошка, кстати, снова исчезла. Прям неуловимый призрак какой-то. Может, так и обозвать ее — Призрак?
Но, как бы мне ни хотелось узнать, о чем там лекарь секретничает с эдме Хенной, я бы все равно не успела бы дотащить себя до двери. Они вернулись довольно быстро. Лекарь, правда, задерживаться не стал, пожелал мне скорейшего выздоровления и ушел, пообещав только проведать еще вечером, чтобы окончательно удостовериться, что самая опасная стадия болезни миновала и рецидива больше не случится. А эдме Хенна осталась и села в то кресло, в котором спала ночью.
— Эдме Хенна? — осторожно позвала я ее, заметив, как блестели ее глаза, как будто она сдерживала себя, чтобы не расплакаться. — Неужели со мной все очень плохо до такой степени, что не стоит мне об этом знать?
— Что вы, госпожа, — отмахнулась она от меня. — Вашему здоровью можно позавидовать.
Если это было так, то чего она тогда сидела вся такая пришибленная, будто узнала нечто очень плохое?
— Тогда что случилось? О чем вы разговаривали с лекарем? Я же вижу, что с вами что-то не то…
— Со мной все хорошо, — эдме Хенна улыбнулась, но улыбка вышла натянутая и неестественная. — А господин Файлин ничего особенного не сказал, только дал список лекарств, которые вам следует принимать…
— И они что, такие секретные, что о них нельзя было сказать при мне? — удивилась я.
— Нет, что вы, госпожа, — эдме Хенна, похоже, не знала, как выкрутиться, но потом, немного подумав, сказала: — Это, скажем так, немного личное. Я давно уже просила кое-что у господина Файлина и вот теперь получила это…
Это было так «правдоподобно», что если бы не приступ кашля, то я бы рассмеялась ей в лицо и попросила бы обманывать кого угодно, но только не меня. Во мне буквально все кричало, что она сказала неправду. Но допытываться я все же не стала. Ведь и правда, мало ли какие у них там общие личные тайны. Может, действительно, не по мою душу все это было, а я тут просто накручивала себя.