— Не жадная, — тут же посторонилась я, уступая часть лежанки, — места всем хватит.
Лепрекон удивленно на меня посмотрел, но комментировать ничего не стал, протянув к пламени ручки-веточки.
Мы просидели в немом молчании несколько минут. Гройвус не стремился начинать разговор, а моя интуиция не рекомендовала открывать рот первой. Кто их поймет, этих лепреконов? Наконец, когда тишина стала уж больно вязкой, мой знакомый подал голос:
— Твой? — кивнул он в сторону кустов на границе с туманом.
— Кто? — не поняла я.
— Оборотень.
Кусты едва слышно тявкнули. Я вздохнула. Хотя, если до сих пор не тронул…
— Видимо, мой, — вздохнула я, понимая, что нашего брата прибавилось.
— Красивый, — и лепрекон вновь замолчал, наблюдая, как я проверяю пульс у Майлса. Пульс был откровенно нехорошим - рваным, слабым - но я старательно не думала о плохом, веря в лучшее.
— Что думаешь делать? — следующий вопрос застал меня врасплох.
— Понятия не имею, — честно призналась я, — ждать. Молиться. Надеяться.
— Шутишь. Ты смешная.
— Спасибо, ты тоже.
Гройвус помолчал, изподлобья глядя на меня блестящими пуговицами-глазами. Я честно выдержала взгляд, под шумок рассмотрев и небольшой нос картошкой и острые уголки ушей.
— Не дотянет он до завтра.
По спине тут же пробежали мурашки.
— Думаешь?
— Знаю.
Я оглянулась на архимага. Без изменений, только дышит тяжело, с просвистом.
— Есть варианты?
Вопрос дался нечеловеческим трудом. Я догадывалась, что привязалась к этому несносному мужчине, но признаваться себе в том, насколько сильно, было тяжело.
— Спасти или ускорить?
Следующий взгляд предназначался уже лепрекону и, признаться, был недобрым, потому что Гройвус враз обрел понимание ситуации:
— Да ладно, ладно, — в защитном жесте вскинул руки он, — понял уже. Взамен что?
Думала я недолго:
— Его возьмешь? — и кивнула на кустарник.
Кустарник возмущенно заскулил.
— Не люблю собачатину, — фыркнул мой собеседник, переводя взгляд на кошель, — а вот…
— Даже не думай, - отрезала я.
Каждое зелье в кошеле было мне дорого. Каждый флакончик отбирался тщательно и занимал ему одному предназначенное место. Именно поэтому при посягательстве на святая святых я превращалась в cтрашного человека.
— Ладно, — почувствовал, видимо, мое состояние лепрекон, — тогда ничем не могу помочь. Жди, молись… и что там еще? А, надейся.
Я покусала губы и зачем-то оглянулась на утопающую в тумане тропинку, будто надеясь увидеть выезжающего из марева Эла.
— Ладно, согласна.
В результате яростного торга кошель ощутимо полегчал. Я уступила два успокоительных зелья и одно отбивающее обоняние (“от твоего знакомого” - упрямо твердил Гройвус, несмотря на все мои ухищрения не выпуская из рук флакон). Ещё лепрекон позарился было на болотный эликсир, но тут уж во мне взыграл внутренний юшец и, открутив плотно притертую крышку, я сунула варево знакомому под нос. Тот прослезился и мое право на эликсир признал.
— Ну, тогда жди здесь… — протянул он, сгребая новоприобретенное добро в холщовый мешочек, — я скоро.
И, не успела я ни возразить, ни возмутиться, как лепрекона и след простыл.
Потянулись минуты ожидания. Долгие, неприятные. Я мерила шагами поляну, ломала сучья для костра и наблюдала, как мир вокруг погружается в сумерки. Со стороны тумана потянуло прохладой и я плотнее закуталась в куртку. Холодновато, даже для начала осени.
Майлс в себя не приходил, лишь однажды открыл глаза и, обведя вокруг мутным взглядом, опять потерял сознание. Я без всякой надежды поправила одеяло и, присев рядом, расплакалась - не столько от грусти, столько от безысходности. Я не знала, могу ли я доверять Гройвусу или лепрекон просто получил, что ему нужно и отправился по своим делам. К тому же, я по прежнему не знала, что с Майлсом - просветить меня о проблемах заранее мужчина не догадался и теперь я имела худший из всех вариантов - неизвестность.
Я не помню, сколько я провела так на поляне, уткнувшись носом в колени и оглашая округу не слишком мелодичными всхлипами. Столько, сколько в последние дни я не плакала уже около десяти лет: не было ни повода, ни смысла. А теперь вон, появился.
Гройвус появился тогда, когда я потеряла уже всякую надежду его увидеть. Просто вынырнул из молочного тумана у меня за спиной, заставив меня испугаться.
— Вот! — лепрекон держал в руках небольшой пучок листьев. Я пригляделась: странные, разной формы, будто изломанные неизвестным художником.
— Что это?