Ружка молча, смотрела на двух самых близких людей, но ответить так и не смогла, в горле комом стояли непролитые слёзы.
Виденье растаяло, едва костер на требище вспыхнул. Ружка безучастно наблюдала, как подходили к Чурам старейшие родов, как отдавали Сварожичу дары свои, восхваляя Богов и ратуя за свои семьи. Потом поднялась, и словно бы во сне вошла в коло…. Сварожич её требу принял. Пламя, радостно взметнувшееся ввысь, окрасилось зеленью.
Над протокой повисла тишина, где-то в толпе захныкал ребёнок. Только для Ружки не было той тишины. В её голове на разные голоса звенела одна мысль - «Совсем полоумная! Как посмела в коло войти?!?» Чужие чувства, накатывали, словно снежная лавина. Ещё немножко и захлестнёт - завертит, а потом погребёт под холодной толщей. Не захлестнуло. Разбилась та лавина о старческий голос:
- Ведьма народилась…. Хвала Богам!!! Ведьма народилась!!!
Ружка удивлённо обернулась. Дед Васил, старейший из коло, радостно воздел руки вверх. И народ загудел, загомонил уже приветствуя. Ружка встретилась глазами с Аглаей, да больше старалась глаз от ведуньи не отводить, на людей смотреть было неприятно. Не вязались никак их давешние мысли с теперешней бурной радостью. И радость та пугала гораздо сильнее. Ну, да слава Богам, праздник есть праздник - накрытые столы привлекали куда больше внимания, и едва только от неё отвлеклись, Ружка потихоньку ушла домой.
Изба встретила темнотой, привычным запахом трав, да басовитым мурчанием кошки заслышавшей хозяйку. Привычно растопила печь, забралась на полати, пытаясь заснуть. Сон не шёл, вспоминались родители и то страшное знание, что сейчас она Ружка - старейшая в роду. Рано, слишком рано. Мурёнка словно бы учуяв её терзания улеглась рядом, позволяя себя обнять.
- Никогда не будет как прежде, слышишь Муренка? Никогда не будет как прежде! - кошка заворочалась, плотнее прижимаясь тёплым боком. Слезы полились сами собой, принося облегчение и сон.
Проснувшись, достала припрятанный узелок, оставленный батюшкой на прощание. А там целое состояние, две гривны золотые! Что делать с такими деньжищами, Ружка знать не знала, да и не нужны они ей были, лучше бы батюшка живой, да невредимый воротился. Глаза защипало, вот-вот снова разрыдается, да Муренка опять тут как тут, под руки лезет – гладится. Ружка встряхнула головой, прогоняя тяжкие думы. Чего уж? Реви не реви - судьбину поменять не получится. Гривну одну обратно под половицу спрятала, торжища большие в Кижиче начнутся, так хоть к зиме припасами запастись. Вторую же, на шнурке на шею повесила, на память.
***
Поперва после Новолетия страшно на улицу выходить было, всё думалось будто каждый сейчас пальцем тыкать будет, да за спиной перешёптываться – Коло вспоминая. Только всю жизнь дома-то не отсидишься. Страхов Ружкиных на два дня хватило, а потом, любопытство пересилило. Проснулась поутру, да до Аглаи побежала. Ведунья будто ждала, встретила на пороге, говорит:
- Ну… Пошли, ведьма, чагу подсобрать надобно, да за одним и о делах поговорим. Вижу, что не терпится.
Ружка было обидеться собралась, да смотрит, Аглая посмеивается. Какие уж тут обиды? Подхватила корзинку, пошли не торопясь. Ведунья сначала шутками, да прибаутками развлекала, потом спрашивает:
- Ты скажи мне, в Коло ведь не просто так вошла? Случилось чего?
- Батюшка с матушкой приходили. – прошептала и замолкла, опустив голову. Аглая только молча вскинула бровь, не торопя. Ждать долго и не пришлось, Ружка помешкала, но продолжила уже громче:
– А в коло старший в роду входит… Теперь это я. Только говорить никому не буду, не дождутся.
Спокойно говорила, словно так и должно. Аглая потянулось было обнять, да пожалеть, но Ружка увернулась. И зашагала дальше, как ни в чём, ни бывало. Странное дело, слез больше не было - два дня назад все выплакала. Аглая только головой качнула, да настаивать не стала. Может и права Ружка, одного жалость поддержит, другого только ослабит.
-А почему меня дед Васил ведьмой назвал? Ему-то откель знать, ведьма я иль нет? И ты сейчас дразнишься. Знаю, что не со зла, но всё равно обидно.