От ужаса у меня замерло сердце. И, кажется, зашевелились волосы на голове. Я словно примерзла к полу, не имея возможности даже вздохнуть. Вместе со мной застыло и время, лишая меня возможности двигаться. В полном вакууме рядом со мной только антиграв едва слышно пофыркивал. Остальные звуки умерли.
Я не знаю, сколько длился этот ужас: мгновение или вечность. Способность дышать, принимать решения и двигаться вернулась ко мне внезапно. Когда слева от меня, совсем рядом, с потолка с шумом отвалился кусок облицовки. Как только он с грохотом коснулся пола все здание вновь вздрогнуло. Вздрогнуло так сильно, что меня оторвало от пола и подбросило вверх на несколько сантиметров. Антиграв рядом закачался и опасно накренился. Если бы я не закрепила раненого, то он бы уже свалился с тележки. К счастью, все обошлось. Похвалив себя за предусмотрительность, я большими прыжками помчалась по дрожащему и вздрагивающему полу к виднеющемуся впереди центральному входу. Одной рукой таща за собой антиграв. А другой на ходу переводя бластер на максимальный режим. Молясь про себя всем богам космоса, чтобы на выходе меня никто не поджидал.
В институт мы с напарником пробирались со всеми предосторожностями. Окольными путями, через боковой вход. На центральном входе тогда были дежурные и суетились какие-то мелкие гуманоиды. Сейчас же было пусто. Ни одной живой души. Оставалось надеяться, что и снаружи будет так же. Все же я сомневалась, что смогу достойно оборонятся, будучи раненой самой, и имея раненого на руках.
Стеклянные двери едва успели передо мной распахнуться, с такой скоростью я мчалась. По инерции я пробежала еще несколько метров вперед. Прежде, чем сумела погасить скорость и остановиться, с трудом переводя дух. Подозрительно оглядываясь по сторонам. Все огромное пространство перед институтом было пустым. А когда мы недавно пробирались внутрь, то тут просто кишели гуманоиды. То там, то тут мелькали представители не гуманоидных рас. Непрерывно отлетали и приземлялись маленькие юркие машинки. У нас на Земле они только-только начали появляться. Стоили астрономическую сумму денег. И именовались аэрокарами. Папа обещал подарить мне такой, если брошу военную карьеру.
Настороженно оглядываясь по сторонам, я побрела к выходу с территории института. Относительная тишина и безлюдье радовали. Похоже, все уже эвакуировались. Значит, некому будет помешать мне добраться до капсулы и до Гроу. Надеюсь, он меня дождется. А то, если решит, что мы с напарником оба остались под завалами института, у меня будут проблемы. Боль в животе уже, кажется, расползлась по всему телу. Огнем пылала каждая клеточка. Хотелось лечь и не двигаться. Но я упрямо продвигалась вперед, таща за собой платформу. Тоже еще проблема.
Зачем я его вытащила? Почему не бросила там, внизу? И что с ним делать сейчас? Ответов у меня не было. Придумать что-то на ходу не получалось. Потому что даже думать мне было больно. Так я и брела, упрямо сцепив зубы и отсчитывая про себя шаги. Пока сквозь туман боли не пробился хриплый шепот на всеобщем:
– Куда ты меня тащишь? И зачем? Я пленник?
Я не сразу сообразила, что это очухался мой раненный. А когда поняла, меня неожиданно охватила злость:
– А что, если не пленник, то нужно было бросить подыхать внизу?
Голос неожиданно даже для меня самой оказался скрипучим, как несмазанные петли. Впрочем, так даже лучше. Защитный шлем я не снимала. А в комбинезоне моя фигура женской не выглядит. Пусть считает меня парнем. Кто его знает, что в его голове творится. Раса мне не известна. Поведенческие привычки предсказать невозможно. Значит, мимикрируем.
– Я бы и сам прекрасно выбрался бы. Не стоило напрягаться.
От неприкрытой издевки в голосе инопланетника я даже остановилась и повернулась к нему:
– Выбрался? Сам? Откуда? С того света?
Мужчина вывернул голову под крайне неудобным углом, чтобы взглянуть на меня и прохрипел:
– Я тебя не понимаю, солдат. О каком свете идет речь?
Я мысленно выругалась и сквозь зубы процедила:
– Черта с два ты бы оттуда выбрался! – Почему-то этот инопланетник раздражал меня немыслимо. Жутко хотелось подойти и со всей дури вмазать кулаком по и так израненному лицу. – Ну разве что ты в состоянии просачиваться сквозь бетонные завалы.
Мужчина замер, бросив свои бесполезные попытки увидеть меня:
– Ты о чем?
– О том, что в институте сработала система самоуничтожения. Лифт рухнул вниз, едва успев доставить нас на первый наземный этаж.
В этот момент, как иллюстрация к моим словам, стены наземной части института с шумом и грохотом сложились вовнутрь, как карточный домик, подняв в воздух тучи серой пыли и мелкого мусора. Мы оба с иноплнетником закашлялись. От резкого рефлекторного движения адский костер боли внутри меня усилился в миллион раз. И я едва не грохнулась в обморок. Чудом удержавшись на ногах и затаив дыхание, пережидала приступ, когда в сознание пробился хриплый встревоженный голос: