— Я слышала, у Фревина есть личный заклинатель, — ответила Аня, не выдав мучений.
— Таких скупых талантов, что не может проследить за мной и увидеть мое нежелание вторгаться в Винхельм. Этого фокусника ты победишь без труда.
Аня наблюдала за ним, пытаясь понять, шутил он или искренне предлагал помощь в завоевании. Но это ничего не меняло.
— Нам нужно на север, — со вздохом сказала она.
— В спальне твоей матери на самом деле паук, или ты бредила из-за зелья? — Каэль осмотрел ее с весельем и любопытством.
— На самом деле. Но ты можешь считать бредом все остальные мои слова.
— Увы, не могу, — он поджал губы и больше не веселился.
Значит, Каэль не забыл угроз. Хотя, наверное, не воспринял их всерьез, раз решился поехать с Аней без сопровождения. Накануне, когда она стояла с мечом наголо, Каэль не нервничал и смеялся, слушая о ее коварных планах.
У нее больше не было резона убивать его. Аня все равно осталась с пустыми руками. Более того, она усомнилась в правдивости ужасных историй. Каэль не был монстром, заслуживавшим кровавой смерти.
Снова воцарилась тишина.
По другую сторону моста раскинулся город почти столь же древний, как цитадель. Либо Каэль нечасто там бывал, либо редко ездил один, но на каждом шагу его встречали удивленными взглядами. Некоторые люди останавливались поглазеть, другие убегали, но не в страхе, поскольку вскоре возвращались с товарищами, тоже желавшими увидеть короля.
Аня безмолвно следовала за ним по улице. Самая странная процессия из всех, в которых она участвовала.
Пришпорив коня, Каэль резко остановился и посмотрел на что-то впереди. Затем он повернулся к женщине, замершей на пороге дома и державшей за руку дочь. Маленькая девочка с открытым ртом уставилась на Каэля и Аню.
— Что происходит?
Женщина глянула на площадь в конце улицы, где возле каменной платформы столпились люди.
— Сегодня выносят приговоры, Ваше Величество. На этой неделе двоих подсудимых признали виновными.
Неожиданно Каэль спешился и посмотрел на Аню.
— Я задержусь лишь на минуту.
— Да, — сухо согласилась она. — Знаю я, сколько длятся твои минуты.
Слабо улыбнувшись, он вмиг оказался рядом и, хоть Аня прекрасно справилась бы сама, помог ей слезть на землю. Каэль попросил женщину присмотреть за конями, на что она слезно пообещала позаботиться о них как о родных детях.
До чего же он был странным. Как и зеваки в толпе, Аня с интересом следила за ним, разве что, в отличие от них, без страха. Исполнение приговора считалось рядовым событием, но почему-то Каэль захотел присутствовать, несмотря на то что ранее разгневался на советников, отсрочивших поездку.
Под навесом сидел судья в черных одеждах и с разложенными на столе свитками. Подсудимые были признаны виновными и ждали вынесения приговора. Перед навесом стояла женщина в цепях, не проронившая ни слова, даже когда явился сам король. Он присоединился к узкому кругу зрителей, который почти сразу же вырос так, что едва помещался на площади. Тем не менее, все держались на расстоянии вытянутой руки от Каэля и Ани. Изумленный судья встал и недоуменно осмотрел толпу.
— Мой король, — неуверенно начал он. — Могу я вам помочь?
— Я пришел понаблюдать, — сообщил Каэль. — Продолжайте.
— Конечно, повелитель, — судья снова сел и, нервно перетасовав бумаги, откашлялся. — Шален Стоунбрукская, ты признана виновной в… — судья помедлил и снова откашлялся. — За совершенные преступления я приговариваю тебя к молчанию, и твоя язык будет отсечен…
— Какое преступление она совершила? — потребовал Каэль.
— Клевета, Ваше Величество.
— И поэтому женщина лишится языка? Что она сказала?
— Я… Она… — судья смахнул пот со лба. — Я не хочу повторять.
— Но вы повторите.
Пожав плечами, пожилой человек развернул свиток и прочел:
— Подсудимая оклеветала короля, назвав его жестоким грязным убийцей, варваром, пришлым узурпатором, не заслуживающим трона, насильником…
— И за это ее приговорили? — покачал головой Каэль. — Она сказала правду, за исключением одного определения.
— Мне приговорить ее за ложь? — колебался судья. — Какое из определений не соответствует истине?
— Я никогда не насиловал женщин, — сказал Каэль.
— Но остальные обвинения чудовищны и…
— И я совершал чудовищные поступки, — лающе рассмеялся он. — Разорвав цепи, удерживавшие меня в шахтах, я пробил себе путь в тронный зал Кула Врака. Он магией уничтожил мой молот, поэтому я оторвал ему челюсть и не дал произнести других заклинаний. Моя ярость была такой сильной, что секунда промедления стоила Кулу вырванного языка. Затем его собственной челюстью я вспорол ему брюхо до самой глотки. Кул лежал месивом у моих босых ног, и я был с головы до ног залит его кровью. А теперь скажите мне, на самом ли деле я безжалостный убийца? Только будьте честны.