— Кое-что приходит на ум, — сухо ответил Каэль. — То, что ты чувствуешь ночами.
И вновь Аня не смогла сдержать смех, но вместе с тем покраснела. Не выдержав взгляда Каэля, она отвела глаза.
Уже три раза он ложился спать позади нее. Если Каэль был сталью, тогда она — печью, в которой эта сталь накалялась.
Все изменилось в первую ночь. Аня была напряжена и неуверенна. Каэль спас насекомое. Он действительно не был тем, кем его считали. Куда уж яснее. После того случая Аня больше не нервничала в его руках. Она чувствовала себя в безопасности.
Теперь, когда страх исчез, Аня раздумывала о приглашении, которое упоминал Каэль. Не будь она девственницей, ничего плохого не случилось бы. Все равно никто ее не хотел.
Но Каэль сказал, что не интересовался ею. Наверняка через его постель прошло множество согласных женщин. Не иначе, ведь в цитадели их было в избытке.
Ане было ненавистно думать о придворных дамах, ожидавших возвращения короля. И она старалась не представлять, каково это — лежать с ним в огне. Ей не хотелось превращаться в томящуюся девицу, тоскующую по мужчине, который отверг ее, хоть и по другим причинам, нежели все остальные.
Аня не могла винить Каэля. Он не посылал за ней и, конечно, не принял невесту, обещавшую его убить.
— Твоя мать переспала с глацианцем?
— С чего ты взял? — пораженно повернулась к нему Аня.
Он посмотрел на ее губы, затем на седые волосы.
— Все в Ивермере темноволосые. Но далеко на севере живут народы с белыми волосами.
— О, нет, — от смущения у нее заалели щеки. — Я убежала от няни и спряталась в спальне своей матери. Она наложила заклинание для окрашивания губ, и отдача ударила по мне.
— А как же твоя защита? — нахмурился Каэль. Все заклинатели были подвержены чарам и неуязвимы для отдачи.
— Моя мать — сильнейшая волшебница, — пожала плечами Аня, избегая его взгляда.
— Но ты — ее дочь и своего отца. Их сила должна была передаться тебе.
— Ни одна девочка не может быть могущественней королевы, — ответила Аня. — Мне стоило подумать, прежде чем заходить в ее спальню. Волшебство королевы так сильно, что на каждой стене начертаны руны, не выпускающие его наружу, — как ставни, не выпускающие свет из запертой комнаты.
— Зато оно изливается в Скайлвуд, — скривил губы Каэль. — Как и вся грязная магия Ивермера. Вот почему по вашему лесу бродят монстры.
— Мой народ изобрел особые чары, защищающие нас от них, — покачала головой Аня.
— И вы считаете, что чудища появились сами по себе? — прищурился Каэль. — Вы осознанно пользуетесь магией. Намеренно произносите заклинания. Думаешь, олени и деревья поколдовали и сами испортили свой дом?
Возможно, он был прав. Но все началось так давно, что до истины было не докопаться.
— Даже если так, ты не можешь поспорить, что лесом завладела ужасная магия.
— Получается, отдача изливается в Скайлвуд и подкрепляет Ивермер, из-за чего каждое ваше поколение сильнее предыдущего, а лес опаснее. Разве нет?
— Не исключено, — согласилась Аня. Мир должен пребывать в равновесии, поэтому отмеренное, прицельно направленное волшебство видоизменялось в нечто дикое и хаотичное. Так что дикий хаотичный Скайлвуд вполне мог быть той отдачей.
— Раньше Мертвые земли были зеленым краем изобилия. Плодороднее и богаче Вейла, — Каэль указал на поля вокруг.
— Или Ивермера, — добавила Аня.
Он кивнул.
— Там жили волшебники такие могущественные, что их путь не заканчивался даже после смерти. Пока не было наложено мощнейшее заклинание, за которым последовала Великая Расплата, уничтожившая королевства и народы.
Аня слышала эту историю, но не такой мрачный вариант.
— Разве Расплата не просто легенда? Предостережение заклинателям не воскрешать мертвых.
— Расплата была на самом деле. Жители Ивермера могут сколь угодно успокаивать себя и называть ее легендой, — Каэль пожал плечами, — но однажды как Ивермер, так и Скайлвуд превратятся в новые Мертвые земли.
Ужасающая мысль. Не потому ли он предрекал вторую Расплату, что сам родился на Мертвых землях? Или, по его мнению, волшебники заслужили кары? Ему не было дела до Ивермера.
— Тебе не нравится волшебство? — следом пришла другая мысль. — Ты называешь магию грязной. Ты отрекшийся?
Аня не могла понять, как кто-то — волшебник или нет — мог отказаться от магии. Волшебство творило добро и помогало людям. Однако заклинания и впрямь требовали платы. Зачастую безобидной. Неспроста целители держали в палатах клетки с мышами, чтобы отдача мощного заклинания не отняла человеческую жизнь.