— Кажется, ты тоже на меня злишься, — проговорила Анни, страдая от одиночества.
Кэтлин подняла глаза.
— Злюсь? О нет, мисс. Я боюсь за вас. Мятежники больше не будут ждать, и они совсем не такие плохие солдаты, как могло показаться. Они уже в замке, и их очень много. Вы даже не поверите.
Анни без всякого аппетита смотрела на принесенную Кэтлин еду. Ей не хотелось есть, но она знала, что должна есть ради своего ребенка. Теперь ей многое придется делать не так, как хочется, а так, как надо для пользы малыша.
Она села за стол и жестом предложила Кэтлин присоединиться к ней.
— Они ждали, когда закончится свадьба? — спросила она.
Кэтлин взяла второй стул.
— Многие были в числе приглашенных, мисс, — печально ответила она. — Они называли себя друзьями принца. Его кузены. — Она замолчала. — Брат.
Анни со стуком поставила маленькую китайскую чашечку на стол.
— Ты думаешь, Люсиан?..
Кэтлин положила руку Анни на плечо, потому что она уже была готова сорваться с места.
— Не стоит беспокоить принца, — сказала она. — Его высочество давно знает правду.
— Проклятый Люсиан, — прошептала Анни, ощущая жгучую боль от его предательства, хотя оно совершалось и не по отношению к ней.
— Он в самом деле гнилое яблоко, — согласилась Кэтлин. — Но по нему вы не должны судить об остальных мятежниках. Они — обычные люди, вроде Тома Уолкрика.
При упоминании этого имени девушка залилась румянцем.
Сердце Анни встрепенулось, но тут же успокоилось. Значит, тогда, в лазарете, она была права — Кэтлин влюблена в Тома. Неужели нужны еще доказательства?
— Кэтлин, ты тоже из них?
— Нет, — последовал торопливый ответ, и Анни ей поверила. — Но они не сомневаются в победе, мисс, и их вождь назначил цену за голову принца. Они говорят, его повесят еще до конца месяца.
Перед глазами Анни возник Питер Мэтленд на эшафоте. Она опять увидела, как он проваливается в люк. Вот и Рафаэль тоже…
Анни откинулась на спинку кресла, не в состоянии даже притронуться к еде, и закрыла лицо руками.
— Ради Бога, Кэтлин, что мне делать?
Кэтлин убежденно ответила:
— Вы должны сказать принцу о ребенке, — заявила она. — Я знаю, вы хотели это сделать в подходящий момент, но такой момент может никогда не наступить.
Анни медленно встала и кивнула.
— Правильно, — пробормотала она. — Я скажу ему. Сейчас.
— Да поможет вам Бог, — ласково пожелала ей Кэтлин.
После недолгих безуспешных поисков внутри замка, Анни рискнула выйти во двор и увидела Рафаэля на крепостной стене.
Все еще в рубашке и бриджах, она торопливо поднялась по каменным ступеням и, пройдя вдоль зубчатой стены, остановилась рядом с ним.
— Мой корабль приплыл? — спросила она.
— Нет. Но я не теряю надежды, что твой пират-отец заберет тебя отсюда.
— Тебе следует больше бояться Патрика Треваррена, чем мятежников, — сказала Анни дрогнувшим голосом. — Он потребует, чтобы ты поступил с его дочерью по правилам.
Только теперь Рафаэль повернул голову и посмотрел на нее.
— Не сомневаюсь, Патрик будет взбешен, когда узнает, кому достался драгоценный цветок. Но ради твой безопасности будем надеяться, что он появится раньше моих подданных.
Анни закусила нижнюю губу и тотчас выпалила:
— Говорят, они уже здесь, в стенах замка. Мятежники, я имею в виду.
Рафаэль кивнул.
— Не сомневаюсь.
— И Люсиан…
Он поднял руку.
— Я знаю, что мой брат — Иуда. Пожалуйста, не заставляй меня еще раз выслушивать это.
Анни не могла больше молчать о том, что должна была сказать в первую очередь, но ее ужасно расстраивало, что ее замечательная новость немного напоминает дубинку. Тогда она на секунду задержала дыхание, словно пловец перед прыжком в холодную воду и…
— У меня будет ребенок.
Несколько секунд Рафаэль выглядел так, будто Анни столкнула его со стены. Он долго молчал, и для Анни перестала вертеться земля, померкли звезды, и луна с солнцем рассыпались в пыль.
— Ты ошиблась, — с трудом выговорил он.
Анни покачала головой.
— Повторяющиеся обмороки?..
Анни кивнула.
— Есть и другие признаки. Это правда, Рафаэль. Что ты теперь будешь делать?
Ответ Рафаэля ошеломил ее.
— Женюсь на тебе, — ответил он и, схватив ее за руку, потащил к лестнице.
— Отыщи священника и приведи его в часовню, — крикнул он стоявшему впереди солдату.